Виктор Есипов — замечательный поэт, литературовед, историк литературы, шестидесятник, в прошлом — литературный представитель Василия Аксенова, автор множества примечаний, комментариев, вступительных статей к книгам Василия Павловича.
С ним мы поговорили в нашем интервью о том недалеком прошлом и недолго продлившемся времени — оттепели, свидетелем которого он был, о Сталине, о Хрущеве, об Аксенове, о Фазиле Искандере, об альманахе «Метрополь»…
Виктор Михайлович, как пишет искусствовед - Екатерина Андреева, «культ личности был вызван неразвитым сознанием советских граждан». Вы согласны?
Нет, это слишком упрощённый подход. Здесь переплелись разные мотивы. Во-первых, система коммунистической власти, окончательно сформировавшаяся при Сталине, повторяла монархическое устройство России до 1917 года. Единоличное управление государством при наличии совещательных органов (сенатов, дум, центральных комитетов, политбюро) создавало предпосылки к преклонению перед первым лицом, будь то царь-батюшка (помазанник божий) или генсек, или первый секретарь ЦК КПСС (самые верные истолкователи основоположников коммунистической идеи Маркса и Энгельса). Таким образом, так называемые народные массы генетически были предрасположены к поклонению и прославлению нового образа царя в виде Сталина. Уровень образованности не играл существенной роли – образованный член общества попадал под влияние подавляющего большинства. И здесь сказывалась вторая причина существования культа: массированная пропаганда.
Газеты, радио, кино, если не прославляли Сталина напрямую, то превозносили советский общественный строй, его успехи и достижения, что также работало на воспитание в слушателях, зрителях преклонения перед руководителем и организатором всех этих (очень часто мнимых) достижений. Роль церкви возвеличивавшей царя, исполняли партийные структуры от ЦК до партийной ячейки на заводе или в колхозе. Это тоже была своего рода церковь с отработанными ритуалами и правилами.
А в-третьих, Россия всегда была великой державой, что унаследовал Советский Союз. И это ощущение гордости за державу переносилось естественным образом и на руководителя. Ким Ирсен или Хо Шимин тоже были местными идолами, но о них редко писала мировая пресса, они не подписывали соглашений, определяющих весь мировой порядок.
Все советские правители - выходцы из низов, кухаркины дети, как тот главный редактор газеты, герой "Созвездия Козлотура", который был "специалистом широкого профиля". Вспомним крик Хрущева художникам: "Педерасты". Это воспринималось тогда как данность или было ошеломительным по тем временам?
Ну, не все. Ленин, например, не подходит под это определение. Ну, а со временем и слово «кухарка» вышло из употребления. Но к Хрущёв, конечно, это определение может быть отнесено. При этом не вызывает сомнения, что это был человек недюжинного ума, решавший сложнейшие вопросы времени своего правления. Он изменил очень многое, начиная с разоблачения Сталина (главная его заслуга). Ликвидировал советское крепостное право, приняв решение о выдаче крестьянам паспортов на руки, массовым строительством жилья нанёс сокрушительный удар по одному из важнейших нововведений советского времени: по коммуналкам, изменил систему общественного питания: при нём в столовых было введено самообслуживание, в школах введено совместное обучение мальчиков и девочек и т.д. Поэтому его разнузданное поведение на выставке в Манеже ошеломило множество людей, видевших в нём реформатора. А затем такое же поведение в следующем году на встрече с «представителями творческой интеллигенции» сильно подорвало его, говоря по-современному, имидж в глазах его сторонников среди рядовых граждан. Что и способствовало его смещению буквально на следующий год. Как теперь известно, на обе эти выходки Хрущёва спровоцировали люди из ближайшего окружения, не приемлющие его реформы, уже готовившие его устранение от власти путём государственного переворота..
Вам что-нибудь Василий Павлович Аксенов рассказывал про то время, с позиций человека, находящегося в гуще событий?
Я сам в это время был уже вполне сложившийся человек, молодой специалист, инженер. Сам всё видел и оценивал. Думаю, что мои выводы и оценки тех событий совпадали с аксёновскими. Поэтому могу рассказать лишь какие-то частности. Например, что Василий Аксёнов был возмущён грубыми нападками на него со стороны Хрущёва на встрече с интеллигенцией и это повлияло на его общее отношение к Хрущёву. Тут сыграла роль личная обида.
Из таких частностей упомяну об уверенности Аксёнова в том. что Хрущёв был уязвлён твердостью и фактической победой Джона Кеннеди в результате Карибского кризиса, когда Хрущёв вынужден был подчиниться и убрать только что ввезенные советские ракеты с Кубы. И Аксёнов считал, что убийство Кеннеди Освальдом, незадолго до этого вернувшимся в Штаты из советского Союза, было делом рук Хрущёва. Будто Освальд был завербован КГБ и отправлен в Америку с заданием убить президента. Версия, надо сказать, всерьёз не рассматривавшаяся даже в США.
Раскол в обществе произошел после XX съезда?
Раскол в обществе был всегда. Тому подтверждения народные восстания Болотникова, Разина, Пугачёва. А после 1917 года часть граждан, не принявших большевистский переворот, никуда не уехала, а осталась жить на Родине, как Анна Ахматова, говорившая, по воспоминаниям современников: «Пусть они (т.е. большевики) уезжают». Этот раскол усугубился сталинскими репрессиями. По этому поводу та же Ахматова говорила: когда лагерники вернуться, «две России посмотрят в глаза друг другу». Так оно и произошло. Первый секретарь Союза писателей СССР Александр Фадеев застрелился, когда начали возвращаться из лагерей писатели, арест которых он в своё время санкционировал. Совесть не позволила ему смотреть в глаза этим вернувшимся через много лет коллегам.
Таким образом, раскол в обществе был усугублен сталинской политикой: массовыми репрессиями, депортацией татар из Крыма и депортацией некоторых народов Кавказа, кампанией «по борьбе с космополитизмом», когда преследовались евреи и т.п. В этом смысле ХХ съезд можно сравнить с прорвавшимся фурункулом, гной в котором копившийся десятилетиями вытек наружу.
Ваше отношение к журналу «Новый мир», возглавляемому тогда Александром Твардовским? Его редакционную политику называют "либеральной". Вы согласны?
Я с радостью и интересом читал «Новый мир» Твардовского, это был единственный печатный орган, где поднимались острые вопросы и где публиковались действительно правдивые произведения и статьи. Там я прочёл «Один день Ивана Денисовича» никому неведомого в то время Солженицына, «Хочу быть честным» Владимира Войновича», «Три минуты молчания» Георгия Владимова, публицистику Виктора Некрасова и т.п. Не думаю, что позицию журнала можно назвать либеральной, либерализм понятие более широкое, но правда публикаций и честность авторов представляли собой один из важнейших принципов либерализма. У Аксёнова, кстати, есть замечательное эссе о НМ и о самом Твардовском «Хоть краткий миг, но полный правды…» (Феномен Твардовского).
Ваше отношение к политике Хрущева? Можно ли назвать одиозной его политическую деятельность?
Хрущёв был безусловным реформатором советской политической системы, стремившимся придать ей, как это было сформулировано уже во времена Горбачёва, человеческое лицо. Он был непоследователен, но вектор его политики был именно в этом.
Каким видел Василий Аксенов хрущевскую "оттепель" и брежневский "застой"?
Об отношении Аксёнова к Хрущёву я уже высказался. Добавлю, что его дважды исключали из Казанского мединститута за то, что при поступлении не написал в анкете о репрессированных родителях. Он дважды искал защиты в «оттепельной» «Москве» и дважды его восстанавливали. И он не мог не быть благодарным изменениям, происходящим в стране, благодаря Хрущёву. А брежневский застой вынудил его к эмиграции. С конца 60-х ему стало всё труднее печататься на родине по идеологическим причинам, из-за цензурных препон.
Многие шестидесятники, в конце концов, испытывали разочарование: культ личности Сталина был развенчан, вера в светлые ленинские идеалы не оправдались. У Аксенова было что-то подобное?
Мать арестовали на глазах у пятилетнего Васи, потом исчез отец, а его отправили в приёмник для детей «врагов народа», откуда его вызволил брат отца.
При цельности аксёновского характера это на всю жизнь заложило в нём неистребимый антисоветизм. Его бурное вхождение в литературу и громкое признание, вероятно, создали на какое-то время иллюзию, что страна изменится, но иллюзия развеялась очень быстро.
Евтушенко говорил, что все шестидесятники были воспитаны не на марксизме, а на итальянском неореализме: нет маленьких страданий, нет маленьких идей. Что Вы думаете об этом?
Евтушенко любил эффектно высказаться, но в данном случае был прав. Неореализм был знамением времени. «Похитители велосипедов» Де Сика, «Рим в 11 часов» Де Сантиса, «Генерал Делла Ровере» Росселини и др. снискали признание миллионов кинозрителей. И, конечно, повлияли на литературу, театр, политику.
Ваше отношение к кинематографу того времени?
Я всегда очень любил кино. В годы оттепели и литература, и театр, и кино испытывали подъём. Советские фильмы побеждали на международных кинофестивалях. Из фильмов, которые видел, которые потрясли меня, назову «Балладу о солдате» Григория Чухрая, «Летят журавли» Михаила Калатозова с Татьяной Самойловой в главной роли, принёсшей ей мировую известность, потрясающий фильм «Мне двадцать лет» недавно ушедшего замечательного человека и художника Марлена Хуциева. Фильм Хуциева, первоначально называвшийся «Застава Ильича», был исковеркан советской цензурой, но даже и после её вмешательства остался одним из самых ярких кинопроизведений 60-х.
Прекрасный фильм «До свидания, мальчики!», который до сих пор транслируется по военным датам, снял Михаил Калик по одноименной повести Бориса Балтера.
Какое произведение Фазиля Абдуловича для Вас самое главное, и почему?
«Сандро из Чегема». По признанию самого Фазиля Искандера, это его главное произведение. «Сандро из Чегема» - эпопея, довольно редкое явление в литературе второй половины ХХ века.
Когда Искандера называют "русским Маркесом", имея в виду этнографичность его произведений, что он передал в полной мере весь колорит Абхазии, Вы соглашаетесь или отрицаете?
Да, это так.
Ваше отношение к альманаху "Метрополь". Что это было в вашем представлении? "Ворованный воздух"?
Да, это был глоток свободной литературы, не обремененной дурацкой идеологической цензурой. И что интересно: в альманахе нет ничего антисоветского, но сама попытка напечатать что-то, минуя цензуру, привела в ужас литературное начальство. Вообще говоря, в истории советской литературы это в общем-то был второй случай. Первый – альманах «Тарусские страницы», изданный в оттепель (1961), в Калуге под опекой Константина Георгиевича Паустовского, одного из самых значительных и влиятельных писателей тех лет. К тому же у Паустовского образовалась прямая телефонная связь с помощником Хрущёва, что и позволяло «проталкивать» через местную цензуру те или иные труднопроходимые места или имена. Но потом, когда альманах вышел, разразился скандал. Главный редактор издательства был освобожден от работы.
Я отношусь к «Метрополю» как к издательскому эксперименту, предвосхищавшему литературную практику постсоветской России. А если выразиться более эффектно, как полёту Икара.
Беседовал Артем Комаров