Фотограф Виктор Горячев: «Главное, чтобы фотография цепляла…»
Фотограф Виктор Горячев – один из самых любимых мною фотографов. Кого он только не снимал: и Макаревича, и Кончаловского, и Анну Нетребко, и Алена Делона, и Сергея Бодрова и многих других российских и мировых звезд. Давняя дружба с ним – очень важное приобретение в моей жизни. О доброте, этапах становления, ремесле фотографа, Моисее Наппельбауме, читайте в интервью нашему изданию.
– Виктор, вот живу и убеждаюсь: я разный. Нельзя быть хорошим для всех. Как тебе удается быть в контакте с таким количеством людей и вызывать исключительно положительные эмоции?
– Это иллюзия. Ты же помнишь известную песню Пугачевой: «Также как все, как все, как все…». Невозможно жить, делать какие-то большие, разнообразные дела и при этом находиться в идеальных отношениях со всеми. В любом случае, если ты занимаешься каким-то делом, ты всегда входишь, может быть, даже не в открытый, а в завуалированный конфликт и, в этом смысле, я, конечно, не исключение. Я не люблю делать акцент на конфликтах и стараюсь максимально сглаживать их. А конфликты – это часть работы, их не надо бояться. Такое понятие, как «стрессоустойчивость» очень важно в профессии, важно умение держать удар. При этом, я не провоцирую людей на агрессию, но в случае конфликта, я всегда на страже своих интересов.
– Ты удивительно добрый человек. Как ты сохранил это качество с годами?
– Ты знаешь, мне в детстве хорошо доставалось… И часто приходилось, в том числе, и драться. И драки были проявлением не какой-то повышенной агрессии, а защитой своего человеческого достоинства. Мне хотелось даже в армии, чтобы агрессия на мне заканчивалась: если меня кто-то обижает, мне хотелось мысленно на себе закончить всю эту «дедовщину». А сегодня, столько лет спустя, для меня важно быть в общении с молодежью не нравоучительным, не назидательным. Когда я общаюсь со своими студентами, они меня воспринимают на равных, они не чувствуют какого-то пафоса или высокомерия, то есть некой такой натянутости. Для меня это важно.
– Виктор, ты для меня (и не только для меня), фотограф западного образца, высокого профессионального уровня. Что тебя формировало, как личность?
– Я живу этом в районе, где у меня находится студия, фактически с трех лет. Богородское – это сплошные пятиэтажные хрущевки. Это был скучный, однообразный мир и мне всегда хотелось вырваться из него в яркую, красивую, может быть, даже местами придуманную жизнь. И в какой-то момент я стал коллекционировать фотографии. У меня был секретер, весь обклеенный фотографиями. Сохранилась моя фотография, которую я подписал – «Ringo Star», представляешь, в 68-м году я уже был повернут на «Битлз»! И моя комната была, как китайский фонарик: все ярко, все красиво, все обклеено фотографиями спортсменов, музыкантов, культовых личностей. Однажды моему отцу что-то не понравилось в моем поведении, и он разорвал портреты на стене «волосатиков», как он их называл. По-моему, там висел портрет Элиса Купера на тот момент.
А когда я стал учиться в МИИТе, у меня было огромное увлечение – кино. В Москве, в кинотеатре «Иллюзион» устраивались лекции, на которых рассказывалось о лучших фильмах той поры: Феллини, Висконти, Пазолини, Шаброля, Фасбиндера и многих других. Эти лектории вел культовый лектор Владимир Юрьевич Дмитриев, которому я очень благодарен за интерес к кино, который он постоянно подпитывал.
Я был молод, полон сил и все впитывал, как губка. Тогда еще я не увлекался фотографией.
И, когда я закончил институт, я понял, что у меня огромные проблемы с коммуникацией. То есть, я стал вдруг понимать, что я живу в мире воображаемом: в мире кино, в мире книг, которых я бесконечно много читал и смотрел. И тогда, чтобы преодолеть барьер коммуникаций, я пошел в театральную студию. Как ни странно, мне дали главную роль. Это был водевиль - «Беда от нежного сердца» Федора Сологуба. Ты играешь роль жениха и на сцене крутишь романы с невестами налево и направо. Вау! И я прекрасно помню, что наш режиссер народного театра ДК им. Ильича, Николай Васильевич Герасимов, постоянно меня мурыжил, чуть ли не орал на меня. Я как-то не выдержал, и сказал ему: «Почему вы на меня обращаете столько внимания, а на других – нет?». Он мне на это спокойно ответил: «Все просто. Из тебя можно что-то выжать, из них уже невозможно». Я помню, как я сыграл несколько спектаклей, которые собирали полные залы, человек по триста. Это было удивительное чувство пребывания на сцене! Я испытывал удивительные, непередаваемые эмоции, которые испытывают люди, выбравшие профессию актера, как свою основную стезю.
Я уже собирался поступать в театральное училище, но судьба распорядилась так, что меня призвали в армию и направили офицером на БАМ, который тогда активно строился. По деньгам я сильно не бедствовал. Если в Москве я получал 150 рублей, то на строительстве БАМа я получал уже больше – целых 450 рублей. Это было очень круто по советским временам! Я там встретил большую любовь. Свадьба у нас состоялась в 1986 году. Вскоре родилась дочь, Юля. Потом, после службы, я вернулся обратно, в Москву с женой и дочкой.
– Виктор, а что такое хорошая фотография?
– Ты знаешь, у меня один из критериев хорошей фотографии является то, что я могу повесить фотографию и она у меня будет висеть и неделю, и месяц, и год. Если она находит в твоей душе созвучие, если ты от нее не устаешь, то это, безусловно, критерий качества. Иногда бывают очень яркие и сильные фотографии, но ты, порою ими насытишься в течение суток, и все, тебе хочется о них забыть… Главное, чтобы фотография цепляла.
– Любой ли человек может стать хорошим фотографом или это призвание?
– Основное это, наверное, практика. Я очень много видел талантливых фотографов, которые не были настроены на профессию, они делали какие-то классные, талантливые съемки, но в какой-то момент они исчезали из профессии, потому что это было им неинтересно… Конечно, талант нужен еще. Но при этом нужна еще и работоспособность. Я, когда общался с Эдвардом Радзинским, он мне сказал свой секрет успеха, что он 45 лет бьет в одну и ту же точку… Это действительно так, потому что то, с чем я пришел в профессию – это снимать тех людей, которые мне интересны.
– Недавно у тебя вышла книга фотографий – «Стоп-кадр», в которой представлены портреты и Иннокентия Смоктуновского, и Булата Окуджавы, и Олега Янковского, и Марка Захарова, и Александра Абдулова, и Михаила Горбачева, и Виктора Голышева и многих других достойных людей…
– Да, это то, ради чего я пришел в эту профессию.
– Знание психологии помогает фотографу?
– Конечно. Ты должен быть настроен на контакт с людьми, а психология – это наука о человеческой душе.
– Из знаменитостей кого хотелось бы поснимать, но пока до них очередь не доходила?
– Снимать можно абсолютно по-разному. Тут интересен подход.
– Не кого, а как?
– Да. Одна из последних съемок у меня была с Владимиром Познером. На журнальную обложку. Если ты приезжаешь к нему домой, то это одна история. Ведь поснимать ты можешь и на каком-нибудь мероприятии, где сотни звезд, но будет уже не тот эффект. Здесь важен момент съемки и общение.
Мне нравится, как работает Энни Лейбовиц – на стыке постановочной и репортажной фотографии. И она очень глубоко в теме. Всегда гораздо интереснее снимать то, как ты до этого не снимал. Сейчас делаю огромный проект с аниматорами России. Когда ты фотографируешь, а лучшие аниматоры наносят на планшете – рисунок на этом фотоснимке. И, конечно, я радуюсь своей кураторской работе. Ведь, когда я только я начинал свою карьеру, я был увлечен творчеством Моисея Наппельбаума и сейчас, в 2021 году, круг замкнулся: я сделал проект с Эриком Львовичем Наппельбаумом, внуком фотографа, который предоставил огромный архив для музея Современной истории России.
И, конечно, это было интересно, и особенная радость была в том, что ты показал миру те фотографии, которых, казалось, уже в принципе не существует. Взять тот же портрет режиссера Григория Козинцева. Совершенно гениальный.
– Можно ли сказать, что Наппельбаум задал такую планку, ниже которой профессиональному фотографу просто нельзя опускаться?
– Уровень его работ высочайший. Его не зря называют Рембрандтом от фотографии. Он великолепно красиво ставил свет. Но все равно человека нельзя оторвать от того времени, когда он жил. Уже то, что он снимал всех, и запечатлел советскую эпоху, – дорогого, конечно, стоит.
– Что такое вдохновение и насколько оно способствует твоей работе?
– Вдохновение – это такая эфемерная субстанция… Я помню, мы как-то с Сергеем Белоголовцевым на эту тему разговаривали, он принял все это в шутку и сказал: «Мы – технари. Нам важен результат» (смеется). У меня может быть не очень хорошее самочувствие или настроение, но ты все равно работаешь и начинаешь делать снимок: один, второй и третий. Есть такой футбольный тренер – Миодраг Божович. Может быть, ты слышал…
– Да, слышал, конечно.
– Да. Он очень много в России тренировал и ввел такой термин: «сексуальный спорт». Тебе не надо рассказывать каким ты был классным футболистом вчера, какие ты имел титулы, звания, награды и прочее, тебе надо выйти на поле сейчас и дать результат. Тоже самое и в фотографии. Да, настроение важно, но ты должен подготовить себя сам. Просто настраиваешься на работу с человеком, считываешь информацию. Ты понимаешь, что ты можешь ему предлагать, а что – нет. Те же соцсети могут в этом помочь. Важно найти хорошего стилиста, визажиста, интересное место для съемки и сделать свою работу качественно и со вкусом.
– Каким ты видишь свое будущее в профессии?
- Недавно меня пригласил Михаил Куницын в свою авторскую программу «Винил» на Эхе Москвы и задал именно этот вопрос. Несмотря на то, что я уже тридцать лет в профессии, фотография меня до сих пор радует и у меня совершенно нет желания уходить из профессии. И на вопрос какая твоя лучшая фотография, я всегда отвечаю: «Та, которую я сниму завтра».
Беседовал Артем Комаров
Фото Оксаны Карас