Писатель Александр Покровский: «Возрождение России и образования придет из провинции, а вот столицы — потеряны»
Писатель-маринист Александр Покровский, автор «72 метров», служил на Северном флоте и досконально знает реалии мира подводников. Покровский, на сегодняшний день автор 40 книг, среди которых «Расстрелять!», «Тропик лейтенанта», «Бегемот», «Старпом», «Калямбра», поговорил с нами о своем творчестве.
Александр Михайлович, вопрос про самоидентификацию. Как вам ближе: писатель-маринист, сочинитель, романист?
Как не назови, меня устроит любая формулировка. Трудно сказать, чего я больше: писатель-маринист или писатель различных смешных или, может быть, — несмешных историй? Скорее всего, я просто — писатель.
Литература в России нынешней уже не играет той роли, что в СССР, когда книга стоила в среднем — рубль, а писатели принимались за элиту общества и направлялись в Дома творчества, были огромные тиражи, а страна была одной из самых читающих в мире. Как смириться писателю с этой мыслью сегодня, и продолжить заниматься любимым делом, когда, фактически, читателя нет?
Никак. Я не рассчитываю на массовое чтение. Пока есть флот — будут читать мои флотские книги. Флот консервативен. Он слабо меняется, поэтому я востребован. Что касается моих исторических произведений — «Ахиллес», «Аттила» — то писал я их для себя. Надо было придумать язык — я его придумал. Будут ли читать? Не могу знать. Сегодня все меняется стремительно. Уходит образование. Совсем. Особенно — Москва, Петербург. А вот в провинции читают, работают библиотеки, образование исчезает не так быстро, как в столицах. Возрождение России и образования придет из провинции, а вот столицы — потеряны. Язык сохранится на окраинах — и оттуда же вернется в Россию. Уничтожится язык — падет образование, культура, нация. Полагаю, что надо сопротивляться разрушению образования и культуры. Сохранять легче, чем возрождать.
Какие ваши старые произведения вам наиболее дороги сегодня?
Сквозь время прошла книга — «Расстрелять!». Я ее написал в 1983 году, а издали ее в 1994. Она устраивает всех. Все, кто думает, что там байки, находят в ней байки, все, кто думает, что там литература, находят в ней литературу, кто думает, что там анекдоты, находят в ней анекдоты, кто думает, что она грустная, находят в ней сентиментальные нотки… В ней я достиг, как мне кажется, нового качества. Новые книги, которые я написал, мне тоже дороги. «Ахиллес», «Атилла» — это сказки. В них я поменял интонацию. «Бегемот» — неплохая книга. Я написал около 40 книг и не могу сказать, что какая-то книга меня сильно раздражает.
Хочу вас спросить о службе на флоте. Каким моряком был лейтенант Покровский?
Морская специальность для меня не родная, я не должен был попасть в плавсостав. Я относился к береговой службе, радиохимической лаборатории. «Служба радиационной безопасности», — это так называется на флоте. Поступил сначала на берег, специальность — «Оружие массового поражения», был специалистом по химическому оружию. Служил три месяца, потом попросился на подводную лодку, служба на берегу меня не устраивала. На флоте же мне нравилась скорость жизни. Лет десять я прослужил на подлодках. Не скажу, что был великим специалистом, хорошо, если вытягивал на «четверку». На корабле сразу понятно — ставим тебе знак плюс или знак минус. Это не зависит ни от того, какого ты ума, телосложения, это зависит от того подошел ты или не подошел. А в моем случае — совпало.
Может быть, вас вдохновил пример великого советского подводника – Александра Маринеско, когда вы поступали на службу?
Да нет, когда ты только поступаешь, ты вообще ничего не знаешь, никакого Маринеско. Ты поступаешь туда, потому что, например, форма красивая. Огромное количество людей, поступающих на службу на флоте, потом разочаровываются, уходят... В моем случае — я задержался, учился в училище на оценки «хорошо» и «отлично» и потом попал на Северный флот. У меня дед воевал в войну финансистом. Он попадал и под бомбежки, и под оккупацию, и под выходы, и под многое другое. Дед начинал служить под Брестом 22 июня 1941 года, войну встретил там. Отец воевал, но лишь последний год, в 1945-м. Прадед у меня был военный врач. Служил в Петербурге, перевелся из Благовещенска. Звание было что-то вроде генерала. Умер он в 1906 или в 1907 году. Это по линии отца. А со стороны матери, у меня предки в 1914 году ушли воевать с турками. Ушли добровольцами и там погибли. Так, что я потомственный военный.
Есть прекрасный фильм – «72 метра». Насколько знаю, сценарий к фильму «72 метра» писал ваш друг, писатель-сценарист, автор «Свечки» — Валерий Залотуха...
Да, Валера писал.
Как вам работалось с ним?
У меня выкупили права на «72 метра», лишь на некоторые мои рассказы. На этом мое участие закончилось. Я особо не вмешивался в процесс. У нас была такая договоренность с Валерием. Через некоторое время он мне позвонил и попросил проконсультировать. Я его и проконсультировал. Некоторые моменты в сценарии — это чистый «я». Например, двое друзей, девушка, виноград на балконе. Свои рассказы я там узнал. «Русский язык» и так далее... А фрагмент с присягой — это его вариант. Я придумал более жесткий вариант, но понял, что его подход тоже, в общем-то, подойдет. Валера мне говорит: «Распиши этот эпизод». Я ответил: «Зачем расписывать, если ты мне его только что рассказал? Возьми, да напиши сам!». И он взял и написал. Потом сняли кино, по-моему, хорошо получилось. Растащили на цитаты...
Сейчас, по прошествии времени, вы довольны результатом — фильмом Хотиненко?
Понимаете, когда автор смотрит фильм по мотивам своего произведения, он всегда недоволен — он придумал одно, а тут видит совершенно иную визуализацию. Но если начать смотреть и привыкнуть к той мысли, что это — не твое, тебе начинает нравиться. И я, примерно, на 20 минутах фильма придумал, что это — не мое. И мне начало нравиться. Андрюша Краско хорошо там играет, остальные тоже стараются, но он лучше всех, поэтому он «перетянул на себя все одеяло» этого фильма. Все зрители недоумевали, как же так, главного героя в роли Краско убивают, а он ведь — не главный герой. По замыслу. Главные герои — это два парня, которые делят девушку. На самом деле, ссоры из-за женщины у моряков не бывает. Это, как в «Песне о друге» на стихи Георгия Поженяна: «Друг всегда уступить готов место в шлюпке и круг…». Будут любить, но молча. В жизни. Как в фильме «Офицеры». Валерий видел, по-другому, и поэтому он написал такой сценарий. Мне все время говорят: «Ваш фильм, ваш фильм...». Да фильм-то не мой. Сценарий — Валерия Залотуха, а фильм Владимира Хотиненко. Я только придумал общую историю, и в съемках-то не участвовал ровно никак.
А музыка Эннио Морриконе вам в фильме понравилась?
Мне понравилась. Морриконе — большой мастер и профессионал. Увы, его с нами больше нет…
Отдельно я бы отметил в киноленте актерские работы Сергея Маковецкого и Владислава Галкина.
Когда Валера писал сценарий «72 метра», он писал сценарий под Маковецкого. Он знал, что Сергей будет играть. И Валера говорит: «Мне нужен в фильме идиот, чтобы ему все объясняли и, заодно, и зрителю». И когда мне Валера прислал готовый текст сценария, я подумал, что трудно будет сыграть актеру. То есть, перед Маковецким ставилась такая невыполнимая задача! Но Маковецкий сыграл отлично, а Галкин, он, как говорят кинематографисты, «всегда найдет, что сыграть». Вот он и нашел, что сыграть. Потом же, актеры посмотрели на работу подводников. В море выходил Башаров и Краско (про них я знаю точно), и они там подглядывали, смотрели, как моряки себя ведут в реальной жизни на флоте.
Я смотрел фильм о фильме, где режиссер Владимир Хотиненко рассказывает, что он поставил условие, чтобы актеры снимались по пояс в холодной воде…
На самом деле, как мне сказали, вода там была нехолодная — 24 градуса, просто она не парит. Но все равно если несколько часов в такой воде просидишь, трястись начинаешь… Поэтому, актеры тряслись совершенно правильно — они там замерзали. В реальности же — 8 градусов — это очень больно. Я сидел в море при 8 градусах. Молодые тогда были. Выглядело очень больно. Страшная боль!
Рабочее название фильма «72 метра» было – «Прощание славянки». Прежнее название было придумано Залотухой, Хотиненко или вами?
«Прощание славянки» — это не я. Залотуха придумал. Потом вернулись к названию — «72 метра».
Можно ли сказать, что в задачи Хотиненко входило снять фильм, который полюбят все?
Конечно, он говорил об этом сам в интервью. Мы с ним общались очень мало. Он говорил, что хочет снять «Чапаева» и я думаю, что он эту задачу вместе со съемочной группой, выполнил.
На основании ваших произведений снят один фильм и два сериала. Это «72 метра», «Робинзон», «Горюнов». Какой удался лучше, на ваш взгляд?
«72 метра», ведь остальное — это сериалы. А в сериалах нет той концентрации, что есть в фильмах. В сериале все военное занимает полтора часа, а все остальное — это жены, дети, семьи, ссоры, и все такое... У нас это не имеет никакого значения. У нас — семья отдельно, лодка — отдельно. Семью ты видишь очень редко: с 6 утра до 23 часов ты в стволе, то есть, в лодке. Хорошо, если я свою жену видел за десять лет примерно полгода. Поэтому бесчисленные памятники ставят женам моряков. Это правильно. Пускай ставят.
Беседовал Артем Комаров