О себе и не только

Александр Баширов – большой талантливый актер. Он снялся в великом множестве фильмов, таких как «Груз-200», «Штрафбат», «Жмурки», «Питер FM», «Сестры», «Даун Хауз», в фильмах Сергея Соловьева, Алексея Германа, Киры Муратовой, Карена Шахназарова. Последним, за последнее время, вышедшим на экраны фильмом Баширова стал - «Карп отмороженный» режиссера Владимира Котта, где он сыграл роль гробовщика. Такие роли, которые исполняет Александр Николаевич, может, по моему глубокому убеждению, сыграть только человек с железными, стальными нервами, и с устойчивой психикой.

Его режиссерские работы («Железная пята олигархии и др.), фестиваль «Чистые грезы» - яркое, колоритное, безусловное тому подтверждение.

В своих словах Баширов искренен и откровенен. В разговоре он много шутит, говорит философские вещи.

В эксклюзивном интервью нашему журналу мы поговорили о путешествиях, кинокартинах, ставших, без преувеличения, российской классикой, о философском, и даже, – критическом взгляде на себя, на мир, на вещи.

 

- У меня несколько проектов было в прошлом году. Была работа у Кирилла Серебренникова, у Петра Буслова, а также у Юрия Быкова. Вот три фигуры, которые представляют интерес для сегодняшнего меня. Эти имена не то, что бы актуальны, но на слуху. Они умеют создать творческую атмосферу на площадке, где главное – вдохновение.

- Александр Николаевич, о чем Вы мечтаете?

- Все мои мечты уже реализовались. Все призы, какие я хотел, я получил. У меня все есть. Но одно я бы все же добавил: я хотел бы отправиться в круиз по Норвегии.

- Вы хотите на фьорды посмотреть?

- Да-да, хочу с семьей отправиться туда, в каюте с балконом.

- В разговоре с Дмитрием Быковым Вы сказали, что хотели бы побывать в Мексике. Вы реализовали свою мечту?

- Да, посмотрел пирамиды Майя, вообще очень круто было. Было интересно купаться под пирамидой. Там есть пирамида прямо на берегу океана. Огромные волны, дикая жара. Очень приятно, посмотрев на пирамиды, купаться. Я Вам тоже рекомендую.

- Ваша первая дебютная роль в кино – картина Сергея Соловьева «Чужая, белая и рябой». Как Вас тогда заметил Соловьев?

- Соловьев был человеком совсем из другого круга. Мы жили в метафоре, а Соловьев жил, выражаясь филологическим языком, в синекдохе.

Сначала был фильм - «Чужая, белая и рябой» (съемки проходили в Казахстане). У меня там небольшая роль. Потом он меня позвал сняться в «Ассе». Моя работа в «Ассе» - не бог весь что, но атмосфера вокруг Соловьева – живая, творческая, интересная, он всем дает цвести, вокруг него все крутится. А уже потом он пригласил меня сыграть в «Ассе-2».

- Как Вы относитесь к тому, когда Вас называют «киношным маргиналом»?

- Я впервые об этом слышу, но мне это даже нравится. Как, еще раз? Киношный? Киношный – такое слово вкусное. Маргинал – это вообще-то ОКРАИНЕЦ (смеется). Это человек, который на окраине человеческих возможностей, он исследует неизведанное. В этом смысле, я, может быть, на окраине мейнстрима, сегодняшних очевидных масштабных задач. В мире чистогана и наживы я не первый, но и не последний, конечно же, но я - с краю.

Кроме того, моя основа – классическая, в этом смысле – я не модный. Я – натурал. Я не в первых рядах (смеется) нашей культуры мировой. Естественно, это маргинальный путь развития – быть натуралом. А Вы – кто?

- Тоже – маргинал.

- Тоже немодный, не европейский.

- Я вообще считаю, что тот, кто талантлив и не вписывается в стереотипы – маргинал. Так, что я тоже маргинал и натурал.

- Стереотипы – это, в общем-то, может, и хорошая вещь. Вот, поэт Велимир Хлебников ходил голый по берегу Каспийского моря, когда там наши пытались сделать «красную» Персию, и все красноармейцы и казаки относились к этому совершенно почтительно, с уважением. Пусть человек ходит совершенно голый, читает свои стихи. Прибой, желтый песок…

Надо поддерживать любителей навешивания ярлыков, поддерживать под локоток и подвести их к истине, к ручью сермяжной правды, который вообще полноводен и не истончаем…

- Почему Вы, как правило, соглашаетесь на роли бандитов, отморозков, маньяков? Что в этих ролях Вас лично привлекает?

- Жизнь заставит, не так раскорячишься (смеется). В этом смысле, у меня нет никаких амбиций, желания потрясти человечество. Я просто зарабатываю деньги. Так сложилось в жизни, что за это мне платят. Актер ведь соглашается на хорошую, вкусную роль, потому, что отрицательные персонажи – они самые хорошие.

Один знакомый актер мне сказал: «Я перестал играть отрицательные персонажи, потому, что я член Президентского совета, и поэтому я должен держать такую тему - Доброе, светлое». Я ему говорю: «Ты, как  Господь Бог, что ли?». Вот Раскольников он – кто? Положительный или отрицательный? Вот и приходится удовлетворять мысли режиссерские, сценарские, продюсерские. Все мои персонажи имеют обаяние русского характера, неистребимого животворящего счастья маленького Акакия Акакиевича, и этим я дорог людям. Моих героев любят больше, чем всяких героев-любовников.

- Часто ли Вам приходится отказываться от ролей в кино?

- Никогда.

- Любите ли Вы смотреть на досуге или даже пересматривать картины с собственным участием?

- Это уже, я думаю, крайняя степень деградации (улыбается).

- Ну, почему? Некоторые актеры с удовольствием смотрят.

- Ай да Пушкин, ай да, сукин сын. Мне кажется это странным. А зачем это делать?

- Боксеры, например, пересматривают свои бои-поединки. Некоторые актеры пересматривают картины на предмет того удачно или неудачно сыграна роль.

- Конечно, неудачно. Раз пересматривают, значит, неудачно. Мой принцип – останавливаться в буфете, понимаете? Люди уходят из зала, и потом мы идем на банкет. Поймите, я редко вижу нормальных людей, особенно мыслящих критично, и потому мне очень приятно узнавать после премьеры на банкете мнение зрителей. А что смотреть? Я себя знаю.

- Вы снимались, я считаю, в русской классике. Это и «Груз-200» и «Асса» и «Чужая, белая и рябой»…

- Да, Муратова, Карен Шахназаров. Есть хорошие роли, но пересматривать их, я считаю – дико. Обычно случайно это получается – увидишь кусочек, думаешь: «Вот это да! (смеется) Вот, это я был юн и наивен».

- Давайте поговорим о Питере. Можно ли о городе судить по человеку, как Вы думаете?

- Можно ли судить по человеку? Это взаимосвязано. А по какому человеку?

- По любому. Вот, мы с Вами окажемся в метро, где люди разных профессий, например. По внешнему виду. По манерам.

- Конечно, можно судить, можно не судить. Это же называется - «дух места».

- Почему Питер так манит людей высокоодаренных, среди которых и Бутусов, и Шевчук, и Балабанов, и многие другие, на Ваш взгляд?

- Фактически, Питер – это город-музей. Музей архитектурный. Хочется людям жить в мегаполисе. В этом смысле это уже город, как личность, как тайна. Тут все есть. Вот я снял «Железную пяту олигархии», в нем Петербург совершенно нетуристический, но очень красивый. То есть, это Обводный канал, Выборгская сторона…

- Я хочу Вас спросить, раз уж мы заговорили о Питере: спустя годы Вы «Железной пятой» довольны?

- Да, я считаю, что это один из лучших фильмов современности. Он продемонстрировал в такой легкой, непринужденной, малобюджетной форме,  способности и мои, и студии «Дебоширфильм». Это то, что называется надеждой российского и мирового кинематографа. Просто надо это все поддерживать, но, как говорится, что «имеем - не храним, потерявши - плачем». Как сказал Александр Сергеевич Пушкин: «Ох уж угораздило меня родиться с умом и талантом в России» (смеется). Все это является уже упущенным шансом…

С кем не поговоришь – всем нравится, а кому не нравится – те молчат, игнорируют. У них свои приоритеты, свои критерии, своя мотивация. «Железная пята» - это такой креативный бульон, который должен был поддержать чувства братства, сопричастности. Творческой атаки, что ли, и искренне, честно понимать, что происходит вокруг. Достаточно было бы ровняться на все это, и мы давно бы, глядишь, удивляли бы людей красотой понимания, выраженной в художественной форме. Была бы масса открытий, потому, что это рецепт успеха; была бы «русская волна», а сейчас у нас одна имитация. Трудная у нас судьба, идем по переулкам, берем, что плохо лежит, все по хвостам, нет, чтобы «впереди планеты всей», как говорится. Авангард - это легко. Это естественно…

- Ваш герой встречает массу препятствий на каждом шагу, а в конце фильма его убивают. Как Вы относитесь к нему? Он, скорее бунтарь, философ, поэт, революционер?

- Все вместе взятое. Да, его в конце пытаются убить. Он идет в светлое будущее, то есть, его на руках несет героиня, как говорится, к солнцу, к маякам. Там открытый финал, ничего сложного нет, это такая своеобразная поэтика. Она по-своему романтична. Я не вижу здесь ничего отрицательного (смеется). Все очень человечны и комичны по-своему. Наши рабочие в конце с трудом проснулись, помните? Весь фильм спят, а в конце бредут, как зомби…

- 14 декабря на экраны страны вышел фильм - «Карп отмороженный» Владимира Котта, где Вы играете роль гробовщика. Эта картина Вас как-то примирила с исполнителем главной роли – Евгением Мироновым?

- В каком смысле примирила? В кино, естественно, есть конфликт. В кино ищут конфликт. Женя Миронов, он, как бы, - перфекционист. Он большой русский актер, но из театра, а я не актер. У меня прыжки с шестом, а у него бег на длинную дистанцию. Это нормально, что мы – разные, чем разнее, тем вкуснее, понимаете?

Когда мы делаем эпизод, мы ищем конфликт всегда с режиссером и с партнером и, безусловно, очень тяжело соотнести разные актерские школы. Я человек поверхностный и больше ориентируюсь на визуальное, то есть, как мы с Германом в «Хрусталев, машину!», практически две недели занимались только тем, как я нюхаю ладонь у свисающей руки в купе. Ему и мне были эти детали важнее, чем сама сверхзадача, потому, что я считаю, что сверхзадачу смонтирует сам режиссер. Вот, Женя очень старается, потому, что театр – это серьезное дело по созданию образа. Я, как Моцарт, пришел-сделал, чем меньше дублей, тем лучше, а все остальное не очень понимаю. Естественно, нам с Женей пришлось «перевариться», но это производственные, творческие, приятные проблемы, которые закончились победой, как говорится. Всем нравится.

- В 2001 году на экраны вышел фильм - «Сестры», где Вы играли роль Сейфуллина. Вашими партнерами были и Краско, и Акиньшина, и Орлов. Как Вам тогда работалось с Сергеем Бодровым-младшим, можете припомнить?

- У него дебют был. Сережа очень хотел, чтобы у него все получилось. Перед этим он приезжал ко мне с бутылкой коньяка, мы сидели на кухне, обсуждали сценарий. Для него это была поездка в незнакомое. Когда ты – актер – это одна история. Он – человек фактурный, в том смысле, что он проживает роль от нутра, а профессии нет ни у меня, ни у него. Ведь учатся актерству, а мы идем по своей природе, используем свое обаяние, а как сделать актерский ансамбль – это трудная физическая работа, нужно убрать штампы, стереотипы.

Как с любым дебютантом, работать было тяжело. Дебютант не знает, чего он хочет. Поэтому все помогают дебютанту. Обычно кривая все-таки выносит.

Я очень люблю быть художественным руководителем, «рукою», так сказать, мастера, и помогать молодежи. Дебютировать легко, если знать пару приемчиков…

- «Сестры», как мне кажется, это такая смесь Балабанова и Соловьева. То есть, экшен от Балабанова, а восточные мотивы (индийские танцы в фильме) от Соловьева (Соловьев признавался, что «Асса»- индийское кино). Вы согласны?

- Я «Сестры» не смотрел. Ничего сказать не могу.

- Каким Вам запомнился Сергей Бодров?

- Хорошим.

- Согласны ли Вы с мнением, что успех состоит только в одном – в способности прожить собственную жизнь, так, как ты этого хочешь?

- Успех тогда, когда человек получил бессмертие, нашел философский камень, а когда он умирает и думает, что прожил жизнь – это вовсе не happy end.

Бессмертие можно получить по-своему, как у Гайдая или Тарковского. Самое сложное – это познать себя. И, когда, в конце жизни человек думает: «Я себя познал», то напрашивается вопрос: «Зачем это мне?».

Не знаю, я считаю, что успеха, как такового нет в обывательском понимании. Успеха нет, если человек об этом думает. Сама жизнь – это творение. Если есть мечта у человека, он просто горит, ему все паруса дуют в спину. Проблема же оседлать Пегаса, бывает муза не приходит, палка о двух концах получается…

- Смысл жизни и счастье как-то связаны между собой?

- Смысл жизни – это и есть самореализация в форме творческого деяния. Сотвори Вселенную, и живи, молодец, только это сложная вещь. Нужно ведь неизвестно из чего сделать большой взрыв. Как вы сделаете большой взрыв – вы не знаете. И сотвори человека. До сих пор неизвестно откуда появилась жизнь, понимаете? Вот на эти два вопроса: «Как создалась Вселенная?» и «Как появилась жизнь?», никто не может ответить. Как только это будет понятно, люди успокоятся, наконец.

- Что Вам больше всего нравится в своем деле? В актерской профессии, я имею в виду.

- Получать гонорар, наверное. Мы работаем по двенадцать часов, где это видано? Только народная любовь окупает все, у всех мобилы, все фотографируются. Актеры ведь достаточно зависимы, они хотят понравиться. А Система Станиславского беспощадна. Она создает проблему для физического и психического здоровья. «На разрыв аорты», как говорится. Русские актеры снимают кожу с себя, чтобы был нерв. Это очень тяжелая профессия, и иногда, когда я снимаюсь, я думаю: «В армии было легче» (смеется). Актерская профессия – повод для любых спекуляций, любого шельмования, травли, актер персонаж желтой прессы. Все очень двояко.

- Вы можете сказать о себе, что Вы – фаталист? В жизни все предопределено или мы можем предопределить свою судьбу сами?

- Судьба – это шанс, ты его используешь или не используешь. Что пенять на судьбу? Всегда есть перекресток. Ты можешь ходить по переулкам, а можешь выйти на большую дорогу. Обычно, какая ассоциация? Люди идут пешком по лестнице, проходя мимо лифтов, а вот просто кнопочка, нажал – двери открылись, и ты уже на другом социальном уровне. Всегда есть кнопка лифта, но она для просвещенных. Для того, чтобы чувствовать свою миссию нужен сенсей какой-то, мастер, да и вообще атмосфера коллективной честности, потому, что для того, чтобы быть самим собой надо познать в первую очередь себя. Хотя бы, минимум, если это не дано сразу. Тогда ты соответствуешь дарованию. Тут заложен парадокс. Вот, Хармс, Олейников были, но их расстреляли.  Талантливые люди! Вопрос времени. Казалось бы, счастливое, литературное, поэтическое, я бы сказал, время. Все пышным цветом цвели, ан нет. Не только репрессии, но еще и война свое дело сделали.

- Какой вопрос я Вам не задал, но Вы очень на него хотите ответить…?

- Я не знаю, на что я хочу ответить потому, что мне вообще-то все равно (смеется). Я в этом смысле – домосед и нелюдим. То есть, совершенно отличаюсь от стереотипов и ярлыков по поводу меня, на самом деле. Миф обо мне меня забавляет, и я его поддерживаю, потому, что это такой театр, где общество – спектакль.  

Беседовал Артем Лебедев

 

Фото Тамара Алмаметова

Фото предоставлены фондом «Чистые Грезы»