Александр Щербина

«Я пишу о взаимоотношениях большого города и человека пишущего…»

Герой нашего интервью – поэт, музыкант, автор-исполнитель – Александр Щербина. Многие слушатели знают его как любимца Грушинских фестивалей, лидера «Адриан и Александр» и «Пауз Станиславского».
Когда-то молодого Щербину приглашал к себе Алексей Дидуров, создатель знаменитого «рок-Кабаре», символа московского андеграунда конца 90-х. Сегодня Александр много путешествует, его гастрольная география простирается от Калининграда до Якутии, от Франции до США. Перед недавним концертом в Саратове нам удалось поговорить с автором о его дорожных впечатлениях, о коллегах-музыкантах, о творчестве, о новых альбомах и о том, что такое счастье.

Об этом и многом другом читайте в эксклюзивном интервью нашему журналу.

- Александр, в Вашем гастрольном графике, я посмотрел, - 21 город, 21 концерт – за два-три месяца. Сколько обычно играете концертов в год?

- Да вроде не подсчитывал никогда. Месяц на месяц не приходится, по-разному бывает. Если куда-нибудь далеко, в ту же Америку, приглашают, то там, - да, за месяц и двадцать концертов, - из города в город, из штата в штат. Это больше от организаторов зависит и от желания самих городов. Интересно, Вы, Артем, сейчас сказали: «гастрольный график». Я вот до сих пор не могу привыкнуть, что это все так… так «гастрольно» выглядит. Просто ко всем эти передвижениям с гитарой до сих пор относишься, как к путешествию. И думаешь: как здорово совмещать все три любимых занятия. Мне нравится путешествовать, мне нравится петь и мне нравится писать. И, на мое счастье, у меня это совпадает. Просто собраться куда-то попутешествовать, - я уж и не помню, когда это в последний раз было, всегда эти маршруты совпадают с приглашением сыграть. Тот самый «гастрольный график». Вот и смотришь города и страны, места, куда без всего этого и не попал бы, наверно, никогда. Например, в Якутию, на фестиваль под алданским городом Томмот. Где тебе читают и поют на эвенском. Или в Хабаровск, где после концерта, летишь на джипе по Комсомольской трассе от Хабаровска до поселка Нижняя Манома. И дальше – на горную реку Анюй, где тебе устраивают, и там ловлю заповедного хариуса. Как раз в тех местах, где сплавлялся когда-то неутомимый Арсеньев со своим уссурийским другом - Дерсу Узала. Стоишь по пояс в ледяной воде, ворочаешь сапогами  камни (баламутишь воду) и строишь из себя рыбака. С переменным успехом. На берегу ешь свежесобранный лимонник, от которого тебя «штырит». То есть в странных для тебя, городского парня, условиях делаешь странные вещи, о которых в своей Москве, понятно, даже не слышал. А лавандовые поля в Провансе? Замок Иф – недалеко от Марселя? В какой-то момент стал снимать на айфон, потом завел канал на Ютюбе (https://www.youtube.com/АлександрЩербина-АЩ) и выкладывал фильмы с комментариями, - интересно же делиться. Отдельный плейлист для своих путешествий придумал (#игравгорода_ащ). Однажды во Флориде удирал с местными ребятами от урагана. Для них это, в общем, привычное сезонное явление, а для меня... Или в Северной Каролине довелось на каноэ грести по торфяному озеру, между реликтовыми деревьями, которым за тысячу лет. Они же из воды прямо торчат, ты их огибаешь, и  спугиваешь крокодилов и черепах, которые плюхаются в воду с маленьких островков, справа и слева от лодки. Экзотика! А главное, если б не гитара, я б и десятой части не увидел, - даже туристом, наверное. Потому, что люди, к которым ты приезжаешь, стараются показать самое интересное, свои любимые места, многие из которых в стороне от туристических дорог.

- Кстати, у вас было стихотворение и о Саратове, в том числе. Значит, получается он вам тоже не чужой.

- Саратов какой-то домашний для меня город. И друзья у меня здесь. И с публикой мы на одной волне. Очень хорошая история получается, который год подряд, с аншлагами. Думаю, только совсем уж бездушный или зазнавшийся артист не полюбит город, в котором его так ждут. И сегодня, чувствую, тоже все сложится. И место хорошее (студия «Река». – Прим. ред.). Так, что я в предвкушении…

- Расскажите о своем последнем альбоме - «Другие города»…

- Ну, для начала, он уже не последний. Мы так долго не записывались, что, когда опомнились, оказалось – я за эти три года на три альбома написал-напел. Так что впервые в жизни у меня получилось разобрать их по темам. И жанрам. Первый – «Другие города» - такой, бардовский, как раз по мотивам моих путешествий. И в каждой песне – либо город, либо страна. Второй – мы его только записали, но еще не свели – пока без названия. Он – про мегаполис, современную такую среду обитания, с асфальтом, небоскребами, дед-лайнами, - и бегством от всего этого… Тема выживания человека в большом городе. Выживания, творчества, любви.  И музыкальный язык, соответственно, совсем другой. Здесь и рэп, и регги, и рок-н-ролл, и блюза немного… Надеюсь, этим летом он выйдет. И можно будет заняться третьим – «балладным». Это будет самый красивый, мне кажется, альбом. И по музыке, и по мыслям… Никакой суеты, сиюминутных историй. Там – о творчестве, о поиске, о бесконечности…

- Спрашивали как-то БГ, как он пишет песни. Он говорит, что часа три играет на гитаре, и, как-то сами собой возникают слова. Тоже самое было, например, и с Цоем. Вы как пишете? Сначала возникают стихи или музыка?

- Нет-нет. Всегда по-разному. Иногда есть мелодия, которая тебя цепляет, даже не мелодия - фраза мелодическая… Иногда – слова: мысль или просто образ, рождающий продолжение. Главное, чтобы тебя самого зацепило. Дальше – проще. Настраиваешься на эту свою волну – и слушаешь, что в тебе отзывается. Сперва тебя несет вдохновение. Когда вдохновение заканчивается – начинается работа. Что-то убираешь, что-то находишь заново. Сегодня мне все труднее отвечать на вопрос – что откуда берется.  Прошло много времени с тех пор, когда мне жизненно необходимо было разобраться в этом процессе. Ведь для того, чтобы написать, я должен был понимать, как и что во мне происходит, как это вообще делается. Это некий обязательный период ученичества, творческого взросления… Потом проходят годы, ты пишешь, пишешь, исправляешь, бросаешь, снова пишешь… Пока у тебя не появляется свой язык, свои мысли, темы, своя образная система, рифмовка. И тогда уже все равно – с чего все начинается и как продолжается. Наступает то счастливое время, когда ты перестаешь понимать, как это все делается. Это идет на автомате, и ты уже занимаешься непосредственно стихами, а не тем, как это происходит. Это как с гитарой (вот где я точно еще не скоро «подрасту»). Пока ты все еще думаешь, какой аккорд или какую ноту дальше сыграть и почему, - импровизировать не сможешь. Только если достиг полной свободы, можешь, не отвлекаясь на технику, думать о нюансах, и о том, что хотел донести своей игрой…

- Я думаю, найдутся люди, которые никогда не слышали ваших песен. Вы могли бы сами объяснить – о чем они?

- Когда автор натыкается на такой вопрос, поневоле норовит увильнуть от ответа… Ну, у меня есть, возможно, две наиболее выраженные темы. Тема мегаполиса, пожалуй. Взаимоотношения большого города и человека пишущего. Мегаполис я воспринимаю, как нечто враждебное, не приспособленное к нормальным человеческим отношениям, к творчеству, к жизни вообще, разве что – к функционированию. Вот и придумываешь себе в большой Москве, свою собственную, маленькую Москву. Со своими уютными улочками, кафешками, друзьями, своими и чужими любимыми песенками... У меня идиосинкразия на массовые гуляния, парады, праздники, на политические митинги, распродажи, сборы подписей и флешмобы. То есть на все, что в любом мегаполисе и в любой соцсети – вполне себе норма и способ самовыражения. Мне в этом не просто не комфортно, мне в этом плохо. И морально, и физически. Но в моем «параллельном» мире, при этом, вполне хватает друзей и событий. И все так же не хватает времени ни на общение, на себя, ни на тот самый «гастрольный график», ни на всех, кому я, на счастье, нужен.

- У вас был дуэт с Адрианом Крупчанским, потом – «Паузы им. Станиславского», сейчас работа со  Львом Кузнецовым. Как родился этот дуэт?

- Это скорее не дуэт в точном смысле слова. Это творческий союз поющего автора и гитариста-аранжировщика. Сам Лева называет себя не иначе, как музыкантом-любителем. Но все, кто его хоть раз видел-слышал, сразу понимают, что перед ними большой музыкант... Мне здорово повезло, что столько лет мы играем вместе. К тому же Лев – профессиональный звукорежиссер, хорошо разбирающийся в жанре. Что вообще-то, поверьте, редкость.

А с Адрианом, да, был дуэт. Мы пели мои песни на два голоса, играли в две гитары, и постоянно шутили на сцене. Подтрунивали над песнями, над гитарами и над собой. Получалось здорово. Когда мы впервые с Адрианом пришли на «Наше радио», (это был живой концерт в прямом эфире с Семеном Чайкой), мы услышали примерно следующее: «Здорово. Отзывы отличные. Хотя, конечно, по музыке - не формат. Слишком просто». Когда год спустя нас пригласили туда же с «Паузами», помню, по окончании эфира, Семен вздохнул, и сказал: «Здорово. Отзывы еще лучше. Но опять - не формат. Слишком сложно».  И это была правда. Арт-рок у нас – точно не в формате…

- А с «Паузами» как дело обстояло?

- С «Паузами» была отдельная история. Она мне больше всего дала в музыкальном плане. Мои там были только песни – слова и мелодия. По мотивам этой мелодии ребята делали настоящую музыку. Со сменами ритма, со сложными гармониями. На сцене нас было человек восемь. Гитара, саксофон, трубы, скрипка, клавишные, ударные, ещё и плейбек, с разными сэмплами и природными звуками, - все это создавало такую многоголосую картину, где мой голос был только одной из красок. Приходилось учиться петь, привыкать к полифонии. Я бы с удовольствием продолжил и дальше. Но наш эксперимент оказался маловостребованным. Как ни жаль. Сохранить такую команду крутых профессиональных музыкантов, (а они были действительно круты и профессиональны) без публики в зале, увы, невозможно, Как бы нам самим ни было в кайф вместе играть. Тут не гитарный дуэт. Пока три-четыре композиции разучишь, пока сыграешься – не один месяц репетиций пройдет.  

- Есть ли исполнители, за творчеством которых вы следите, и которых особенно любите?

- Больше всего мне интересны те, кто пишет здесь и сейчас. Те, кого часто вижу рядом. Их можно, наверно, назвать «коллеги»? Те, с кем мы встречаемся на одних сценах, на одних фестивалях. Те, кого принято весьма условно называть «новой волной» авторской песни. Или рок-бардами. Или не бардами. Или не рок. Это, в общем, не принципиально. Мне важно, что они в этом наэлектризованном лозунгами мире, занимаются тем же, чем я. Или это я занимаюсь тем же, чем они. Вкладываюсь в живое слово, ищу живое музыкальное решение, работаю с живым акустическим звуком, ищу живую интонацию, ценю в ней искренность и на клеточном уровне ненавижу пафос, манеру и мертвечину. Люблю настоящее. Живое.     

- У Вас есть стихотворение памяти Дидурова. Как Вы впервые вышли на Дидурова? Как вы думаете, кому-нибудь удалось превзойти «рок-кабаре 58»?

- Он меня где-то услышал, позвал выступить. Атмосферой, помню, проникся сразу. С удовольствием потом  участвовал – и слушал, и пел, и говорил. Мне кажется, рок-кабаре было «дитем» своего времени. Точнее, времени Дидурова. У Дидурова это самое «время» всегда было свое, не пересекающееся с окружающими веяниями, мнениями, системой.  Алексей был бойцом. Всегда. Он воевал со всем миром и, по самому гамбургскому счёту, готов был пожертвовать собой.  И учил остальных тому же. Но – как бы это сказать… мы были неважными учениками. Об этом и стихотворение.

- Есть книга, которую Вы читаете в дороге?

- Ну, прямо сейчас – та, которую пишу. Про творческий кризис. Очень благодатная тема. Надеюсь, когда-нибудь допишу-дочитаю. И поделюсь с вами.

- Можете назвать себя счастливым человеком?

- Да. Как любой, кто занялся любимым делом, даже не заметив, как оно превратилось в профессию.

Беседовал Артем Лебедев

Фото Сергей Олещук