Алеся Маньковская
«Илья жил здесь и сейчас…»
Герой нашего интервью – близкий друг, соратник, вдова поэта, легендарного текстовика группы «Наутилус Помпилиус» - Ильи Кормильцева – Алеся Маньковская.
Спустя время, когда «утекло много воды» с момента смерти Ильи Валерьевича Кормильцева, остаются вопросы, касательно личности поэта. Мы расспросили Алесю Адольфовну о семье поэта, первой встрече с ним, проектах, Вячеславе Бутусове.
Илья Кормильцев предстает перед читателем, скорее не как историческая личность, а как человек, которого лично знали немногие. Об этом и многом другом, читайте в нашем сегодняшнем интервью.
- Алеся Адольфовна, Борис Гребенщиков назвал Илью Кормильцева - «Лучшим поэтом русского рока». Все мы, как известно, «родом из детства». Примечательно, что Илюшу Кормильцеву, воспитывали бабушка с дедушкой, в их доме царил дореволюционный уклад. Как складывались Ваши отношения с семьей поэта? Что Илья Валерьевич рассказывал Вам о своих родителях?
- Жизнь каждого человека разбита на периоды. По крайней мере, так часто думает сам человек, выискивая похожести и повторения, придумывая то чего нет, и не замечая того что происходит. Кто-то живет по китайскому календарю, кто-то отсчитывает десятилетия, но хотим мы или нет, жизнь выбирает свою причудливую траекторию, которую нельзя ни предсказать, ни предвидеть.
Мы познакомились с Ильей Валерьевичем в самом конце 1997 года, и, так сложилось, что это знакомство переросло в любовь, потом любовь превратилась в крепкую и искреннюю дружбу. Все это заняло десять очень коротких и очень долгих лет.
Илья мало рассказывал о своих родителях. С его мамой мне так и не удалось познакомиться, она категорически не признавала факт моего существования. А вот с папой мы были знакомы, это был очень тонкий и умный человек, который писал стихи.
Я, наверное, не совсем правильный человек, что бы рассказывать о родителях Ильи. Мы жили в Москве, родители Ильи (разведенные, каждый со своей семьей) в Екатеринбурге. Нельзя сказать, что Илья любил предаваться воспоминаниям. Он жил здесь и сейчас. По крайней мере, я его помню именно таким.
- Можете припомнить подробности первой встречи с Ильей Валерьевичем в 1997 году, когда Вы совместно работали над проектом «Чужие»? Чем он Вас покорил?
- Эрудицией и работоспособностью. Невероятный собеседник, с которым можно было говорить обо всем. Но, который никогда не давил и бахвалился своими знаниями. Это было в порядке вещей - знать все о том, о чём другие знают совсем немного.
- Илья Валерьевич в интервью как-то сказал: «У меня есть общее представление об истории, о цели, куда мы идем и зачем мы идем. Для меня существует путь к этой точке. Это может быть очень хитрый путь, точно так, как вода размывает плотину. Сегодня - это музыка, завтра - это издательское дело, послезавтра – это театр, послепослезавтра – это, я не знаю, хореография…». Вы дома часто обсуждали такие темы?
- Да, и часто. И спорил до хрипоты и битых тарелок. К сожалению, в современном мире очень небольшое количество людей действительно знает «куда и зачем» они идут. И еще меньше знают как туда, к этой цели, дойти. Рвануть на себе рубаху, поднять упавшее знамя, и ринуться с криком «Банзай», поднимая за собой массы, это как-то старомодно и невыносимо глупо. Поэтому Кормильцев прав: путь к этой финальной точке очень хитрый. И, как я понимаю сейчас, у каждого - сугубо индивидуальный…
- Задам Вам один бытовой вопрос о кулинарных пристрастиях Ильи Кормильцева. Известно, например, что Иосиф Бродский любил китайскую кухню. Какие пристрастия были у Ильи Валерьевича? Какие кухни мира он предпочитал? Волей-неволей вспоминаются строки из песни «Наутилуса»: «Гурманы травы и растительной пищи»…
- Илья любил индийскую кухню и прекрасно ее готовил. Но вот только специй брал примерно одну пятую, не больше. Он рассказывал, как однажды приготовил индийский плов с соблюдением всех правил, но, к сожалению, есть это было совершенно невозможно. Это было так остро, что рис просто обжигал язык. Даже мухи боялись садиться на это «лакомство». С тех пор, по словам Ильи, он стал очень осторожен со специями. Илья разыскал какой-то магазинчик индийских приправ недалеко от Сухаревской, и, иногда, когда у него было особенно хорошее настроение, баловал нас какой-то невероятно вкусной индийской кашей собственного приготовления. Я до сих пор жалею, что потеряла рецепт.
- У Ильи Кормильцева было много приятелей, знакомых в Екатеринбурге, об этом стихи: «Всегда-то мой номер кем-то занят, когда бы себе я не позвонил. Никому, никому, некоммуникабельность». Кого Илья Валерьевич считал своим лучшим другом? Как познакомился химик - Кормильцев и архитектор - Бутусов?
- Я, вряд ли, могу рассказать Вам об этом. Это произошло до знакомства со мной. Я жила вместе с человеком, а не с исторической личностью. Более того, на момент знакомств с Ильей, я представляла себе довольно смутно, что значит «Наутилус Помпилиус», поскольку вся моя жизнь была связана с классической музыкой, и слушать русский рок считалось дурным тоном. Поэтому я бы сказала так: я познакомилась с Кормильцевым - полиглотом, эрудитом и невероятно интересным человеком. А что такое «Наутилус» и кто такой Вячеслав Бутусов, я узнала позже, уже, будучи знакомой с Ильей.
- Как Вы думаете, кем был в жизни Кормильцева - Вячеслав Бутусов, и мог ли бы состояться Кормильцев, как поэт, автор песенных текстов: «Крылья», «Я хочу быть с тобой», «Скованные одной цепью», всех этих хитов русского рока, без совместной работы с Бутусовым и Умецким над «Наутилусом - Помпилиусом»? Говорили, что Кормильцев был «серым кардиналом» Наутилусов в том смысле, что на нем была вся идейная составляющая группы, его стихи исполнял со сцены Бутусов, а Кормильцев все время оставался в тени…
- Об этом лучше спросить тех, кто работал с Кормильцевым во времена Наутилуса.
Все, что я могу сказать - это то, что Бутусов был, несомненно, очень важным человеком в жизни Кормильцева, и, без сомнения, то, как слышал и исполнял стихи Ильи Слава, то, как он расставлял смысловые акценты, то, как он доносил смысл до рядового зрителя - все это сыграло далеко не последнюю роль в феноменальной популярности этого творческого тандема.
- Кормильцев видится мне «мистификатором», в хорошем смысле этого слова, умеющим своим творчеством запутать, навести туман…
- Мистификатор? Скорее Алхимик, если хотите.
- Говорят, что заграницей Кормильцев чувствовал себя свободно, как «рыба в воде». Илья Валерьевич каким-либо образом вынашивал планы эмиграции?
- Кормильцев довольно долго жил в Праге, но вернулся. Планов эмигрировать у него не было, но планы пожить за пределами России были. Но «пожить» и «эмигрировать» - это немного разные вещи.
- Илье Кормильцеву небом было отмерено немного - всего 47 лет. Как Вы думаете, в какой своей ипостаси Илья Валерьевич наиболее полно выразил себя: в поэзии, переводческой деятельности, книгоиздательском бизнесе, музыкальной и литературной критике? Оставались ли у него нереализованные проекты?
- Конечно, у него были нереализованный проекты, он не планировал умирать. Это совершенно не входило в его планы. Он работал над своей второй книгой. Илья выразил себя тем, что он был, жил и работал. А уж, какой Кормильцев кому ближе, это мы выбираем сами. Кому-то - переводчик, кому-то - автор песен, кому-то - публицист. Для меня Кормильцев – это, в первую очередь, философ и мыслитель, который оставил нам наследие, которое еще предстоит понять и оценить.
- Зигмунд Фрейд и Карл Юнг особое место в жизни человека отводили сновидениям. В связи с этим вопрос: Вам когда-нибудь снился Илья Валерьевич, потом, после ухода?
- Где-то лет через пять после смерти Ильи мне приснился сон. Огромное залитое светом пространство, и какие-то огромные стеклянные кубы. В одном из кубов, за кухонным столом сидел Илья, курил, задрав голову, и небрежно стряхивал пепел в чайное блюдце. Как это часто бывает во сне, и обстановка, и происходящее, показались мне совершенно в порядке вещей. Я спросила: «Ну, и как ты здесь?»
«А здесь все так же, как у вас, только нет денег и все по справедливости», - ответил Илья.
Беседовал Артем Лебедев
Фото из архива STAGE RC