«Повсюду искал я покоя и в одном лишь месте обрел его – в углу, с книгою…»

Свой рассказ мне хочется начать издалека, из детства, поскольку все мы, как известно, «родом из детства». Я относительно молодой человек, мне 31 год. Свое детство я помню отчетливо. Я вырос в хорошей, доброй семье, в благоприятное время, когда не было войны. Во время, как сказали бы сейчас, глобальных перемен, проходящих как внутри города Саратова, так его извне. Кажется, что внезапно хлынувший «воздух» свободы, новых возможностей, планов, идей, предпринимательства, открытия границ, многих, буквально, пьянил.

Впрочем, это сейчас я считаю то время благоприятным, а тогда мне оно казалось каким угодно, только не хорошим и ладным, вспомним, хотя бы, как писал о прожитой жизни поэт Борис Рыжий: «Как хорошо мы плохо жили» или другой великий поэт – Александр Сергеевич Пушкин: «Что пройдет, то будет мило».

Мое детство было полным счастья, трепета перед близкими людьми, а также перед приближающимися праздниками, особенно Новым годом и Рождеством. Про такое детство и, вообще, про феномен детства, хорошо написано у Марины Цветаевой (видимо, мы испытывали с ней близкие и, во многом, одинаковые чувства):

Ты дал мне детство - лучше сказки

И дай мне смерть - в семнадцать лет!

Вот именно таким было мое детство – «лучше сказки». Что нас формировало тогда? Общение с хорошими добрыми людьми, дружба с соседскими мальчишками и девчонками и, конечно, некоторые книги. Впрочем, книги были весьма неплохие: сказки, наши и зарубежные, книги Носова, Джанни Родари и Антуана Сент-Экзюпери.

         Как тут не вспомнить стихи замечательного поэта Сергея Гандлевского?

         Спит тихоня, спит проказник.

         Спать! С утра очередной

         Праздник. Все на свете праздник –

         Красный, черный голубой.

         В этом стихотворении, на мой взгляд, хорошо угадано настроение какого-то неуловимого счастья и радости, и легкости, которые ощущаешь порою в детстве.

Но, коль мы заговорили о поэзии, вспомним стихи и другого мной любимого поэта – Давида Самойлова:

         Я маленький, горло в ангине.

         За окнами падает снег.

         И папа поет мне: «Как ныне

         Сбирается вещий Олег…».

До серьезной поэзии, думается, надо дорасти, я только с годами стал осознавать, как прекрасен Пушкин, Тютчев, Блок, Боратынский, Фет, как хороши стихи Ахматовой и Цветаевой и как они формируют личность. Не секрет, что в школе русская классическая поэзия воспринимается совершенно иначе, намного скуднее и проще…

Те, кто говорит, что книги формируют лишь в раннем возрасте, а потом не имеют нужного эффекта, думаю, не совсем правы: у меня было все ровно, да наоборот. Конечно, хорошо, когда человек прочитывает всю основную классическую программу и сокровища зарубежной литературы с подачи, разумеется, родителей, в раннем возрасте, но для меня это лишь идеал, к которому нужно было стремиться. И я к нему стремился, насколько мог. Конечно, направляла мама, конечно, отец приносил в семью все новые и новые книги...

Со студенческих лет я обожал читать многие художественные книги. Помню бессонные ночи и обилие произведений, мною прочитанных. Но это было счастье и умиротворение! Именно в те годы я стал писать стихи. Первоначально я не очень понимал поэзию. Мне казались «эталонами» русский поэзии Евгений Евтушенко и Андрей Вознесенский. Я был оторван от классической русской поэзии, ее недооценивал, но всегда любил (и это справедливо) лирику Сергея Есенина. Постепенно я стал понимать значение поэзии таких мастеров, как Осип Мандельштам, Георгий Иванов, Борис Пастернак, Владислав Ходасевич или Иннокентий Анненский.

Мой вкус, в первую очередь, формировало общение с людьми, которых я считаю достойными в своей профессии. Так, одной из самых счастливых, я считаю, встречу с поэтом – Александром Кушнером.

Именно он когда-то посоветовал мне прочесть Владимира Набокова, его романы «Дар», «Другие берега», а также Марселя Пруста – «В поисках утраченного времени». Как я тогда наслаждался филигранности построения фразы и слога, волшебства и неповторимости их прозы! Эти произведения были, и остаются, шедеврами, к которым я люблю возвращаться снова и снова. Они запали в мою душу, став частицей меня. Они были моими первыми учителями, наставниками литературного мастерства, не менее значимыми для меня, чем, скажем, книги Милорада Павича, Хорхе Луиса Борхеса или Умберто Эко.

Впрочем, если говорить о Набокове, то роман «Дар» мне нравится больше, чем «Другие берега» и, вот, почему. «Дар» рождает в твоей душе светлые чувства от соприкосновения с гением главного героя – поэта Годунова-Чердынцева, который, как бы, является альтер-эго самого писателя.

В романе «Дар» описан процесс написания стихотворений, процесс вдохновения, творческой потенции, общения с собратьями по перу (людьми эмигрантского круга – действие романа, напомню, происходит в Германии), преграды и препоны, которые встречает на своем пути всякий творческий человек, и, наконец, любовь, которая наполняет светом и смыслом существование героев на долгие годы. Интересно, что предваряют «Дар» следующие слова: «Дуб –дерево. Роза – цветок. Олень – животное. Воробей – птица. Россия – наше отечество. Смерть неизбежна», то есть, Набоков изначально настраивает нас, читателей, на нужный лад, на некое поэтическое начало… «Дар», для меня, сопоставим с фильмами Андрея Тарковского, настолько он хорошо передает внутренний мир художника, его эстетический взгляд на мир, на людей вокруг, на вещи.

«Другие берега», во многом, горькая, ностальгическая книга, в ней такая неизбывная тоска по Родине, «утраченного рая», тоски по вырицкому детству. Ее мне, почему-то, хочется реже перечитывать, чем, например, роман «Дар», но это тоже, без сомнения, гениальный, великий роман. Думаю, что эта книга меня научила трезво смотреть на жизненные ситуации, не поддаваясь искушениям эмиграции и погони за «счастливой жизнью».

Конечно, я мог бы привести много цитат из Набокова, демонстрирующих мою любовь к русскому писателю, но на ум почему-то приходят следующие его слова: «К Богу приходят не экскурсии с гидом, а одинокие путешественники». Думаю, эта фраза говорит сама за себя: писатель в своих произведениях нас учит доброму, вечному и прекрасному, что несомненно является фактором классического произведения – вся русская классика на этом основана.

Не могу не вспомнить еще одного моего любимого писателя – Ромена Гари. Память меня уносит в тот день, когда я впервые где-то прочел, что Эльдар Рязанов, кинорежиссер, очень хвалит роман «Обещание на рассвете» Ромена Гари. Почему-то, тогда, очень сильно захотелось прочесть этот роман. Это было тоже в годы студенчества. Я приобрел нужную мне книгу и тут же, залпом, прочел ее. Прочесть, для меня, это, значит, прожить с ее героями, с самим автором отрезок жизни, сделать его интересным, насыщенным и привлекательным. Это своеобразный вклад в будущее: каждый раз, перечитывая книгу, ты, как бы, подходишь к зарубкам на дверном косяке, в очередной раз измеряя свой рост и сравнивая свои новые представления о книге с теми, что были до этого, раньше.

Под каким я был впечатлением тогда, и как я был благодарен Эльдару Александровичу за тот ценный совет! В этой книге были описаны чаяния заботливой матери Романа – главного героя (книга, во многом, автобиографическая), которая мечтала, чтобы ее Роман был знаменит, богат и успешен. В ней было рассказано о титанических усилиях хрупкой женщины и той непомерной любви, которую она испытывала к своему сыну. Главный герой, человек талантливый, феноменально одаренный, просто не мог обмануть ожидания своей матери, став, в итоге, и выдающимся французским офицером, дипломатом и писателем. Конечно, и мне хотелось хоть в чем-то походить на главного героя Ромена Гари, быть таким же романтиком, отважным человеком, добиться серьезных успехов, чтобы и моя мама за меня была очень рада и гордилась мною.

Много позже я с интересом прочитал роман – «Корни неба» того же автора, который перевела мать выдающегося русского переводчика – Виктора Голышева – Елена Голышева. Эту книгу мне подарил ее сын – Виктор Петрович. В ней рассказана история Мореля, который, фактически, в одиночку, решается на отчаянный шаг: противостоять убийству слонов необразованными, «толстокорыми», белыми охотниками, охотящимися с винтовкой в руке за своею беззащитной добычей в Африке, в погоне за баснословными суммами денег. Он разносит петиции, привлекая общественное внимание, прося их подписать. Его некоторые считают – безумцем, кто-то считает его – хитрецом, но на самом деле он – романтик и идеалист, в высшей степени порядочный человек. Он старается спасти слонов, подвергая свою жизнь колоссальному риску, находясь в одном шаге от смерти. Он мечтает о чем-то вроде исторического заповедника, где запрещена охота. В итоге, дело заходит слишком далеко: к финалу «наломано слишком много дров»: когда сила убеждения не помогает, Морель борется (теперь уже открыто) с теми, кто уничтожает слонов, и, вскоре вынужден скитаться в лесу, а его приспешников – арестовывают. В романе открытый финал, но Ромен Гари дает нам понять, что Морель, скорее всего, погибает. Как тут не вспомнить строчку из известного крылатого выражения: «Благими намерениями выложена дорога в ад». Ромен Гари – прекрасный писатель (напомню, что он дважды лауреат Гонкуровской премии), который заклинает в этом романе людей быть людьми, не делать зло, не уничтожать природу, не быть жестокими по отношению к окружающим и всем живым существам на Земле. Данный роман Ромена Гари заставил меня, по-взрослому, посмотреть на реальную проблему истребления животных на кровавой охоте или сафари, а его художественная сторона помогла проделать увлекательное путешествие к берегам Нила и Конго, и обратно.

Другим увлекательным литературным путешествием был роман норвежского писателя, лауреата Нобелевской премии – Кнута Гамсуна, под названием – «Мистерии». Я его прочел, помню, на втором или третьем курсе университета. Надо сказать, что эта книга ко мне попала в руки совершенно случайно. В центре романа – появление в маленьком норвежском приморском городке эксцентричного чужака, известного, как Юхан Нагель. Весь его багаж – это футляр от скрипки, желтый костюм. Все это, впрочем, как и его фигура, становятся предметом живого интереса местных жителей. Нагель любит распускать слухи. Самого Нагеля интересуют только фрекен Хьеллан, юродивый Минутка и несчастная женщина Марта Гудэ. Нагель влюбляется в Дагни Хьеллан, он узнает о священнике, влюбленном в нее и якобы покончившим жизнь самоубийством. Отношения Нагеля к Минутке и к фрекен Гудэ выглядят сначала, как сострадание, потом претерпевают существенные изменения. По ходу романа Нагеля то идеализируют, то демонизируют. В череде событий вокруг, творящихся Нагеля, Дагни Хьеллан отказывает ему, Нагель просит Марту выйти за него, а та соглашается, но, в итоге, Дагни убеждает ее покинуть город. Переживания Нагеля выливаются сначала в душевную, а затем – в физическую болезнь и, в конце, он бросается в море и тонет в нем. Этот роман написан настолько живым языком, что эта книга, по праву, считается одной из самых моих любимых книг. Если книга способна чему-то научить, предостеречь от чего-то, то «Мистерии» учат нас стойкости, способности идти до конца, несмотря на все трудности и преграды, которые нам готовит жизнь.

И, все-таки, меня в большей степени формировала поэзия, а не проза. Я обожал, и обожаю до сих пор, стихи Бориса Пастернака, Николая Заболоцкого, Александра Кушнера, Арсения Тарковского. Люблю стихи Ларисы Миллер, Алексея Пурина, Булата Окуджавы, Беллы Ахмадулиной, Юрия Казарина, люблю поэзию Льва Лосева, Владимира Уфлянда, Евгения Рейна, Юрия Левитанского, Олега Чухонцева, Светланы Кековой, Виктора Сосноры, Ольги Седаковой, Сергея Гандлевского.

Вся русская поэзия, я уверен, способна наполнить жизнь яркими ощущениями, ответить на те или иные вечные вопросы, которые мучают людей на протяжении всей их жизни, в любом веке и на любой территории. Более того, я уверен, что есть связь между поэзией и прозой: хорошая поэзия всегда лежит в основе великих произведений, вспомним хотя бы «Доктор Живаго» Пастернака, пьесы Чехова или «Темные аллеи» Бунина.

Таким образом, книга, для меня, это откровение. Общение с человеком, который умнее тебя или, во всяком случае, не глупее тебя. Чтение – это общение. Писатель, как бы, распахивает душу перед тобой, увлекая интересным рассказом о судьбах героев…

Всякий раз перечитывая все вышеназванные прекрасные произведения авторов-классиков, я соизмеряю их опыт с моим собственным, испытываю желание быть хоть чуточку похожим на их героев: поступать согласно совести, следовать своему призванию, даже если за это придется заплатить, порою, весьма и весьма, дорогой ценой.

Когда я писал эти строки, мне в Интернете попалась цитата Марины Цветаевой: «Каждая книга – кража у собственной жизни. Чем больше читаешь, тем меньше умеешь и хочешь жить сам. Ведь это ужасно! Книги – гибель. Много читавший не может быть счастлив. Ведь счастье всегда бессознательно, счастье только бессознательность». Я не согласен с Цветаевой, думаю, что в данном, конкретном случае, она не права. Чтение не может быть кражей у собственной жизни, также, как не может являться пустой тратой времени процесс чтения – долгий, внимательный, скрупулезный. Давно известно, что тот, кто много читает, тот много знает.

Таким образом, обобщенно скажу, что я ни капли не сожалею о времени, когда-либо потраченном на чтение книги. Чтение делает нас лучше, оно заставляет нас думать, находить вновь и вновь ответы на мучившие нас некогда вопросы. Книга – это ключ к миру, полного смысла и нахождения источников света в каждом из нас. Другой себе дороги, вне книг и чтения, я уже не ведаю, и себе не желаю.

Артем Комаров