Однажды, много лет спустя…

 

 

         1.

 

         В. Полетаев Прозрачный циферблат: стихотворения, переводы, эссе, письма.- М.: ЛитГОСТ, 2019.- 150 с.

 

         Прочитав сборник замечательного русского поэта – Владимира Полетаева, невольно вспоминаешь строки Владимира Высоцкого: «Кто кончил жизнь трагически, тот истинный поэт…». Полетаев закончил свою жизнь трагически: вышел из окна. Уйдя из жизни, по своему желанию, он, де-факто, прировнял себя к числу тех поэтов, которые ушли из жизни рано, по своей воле: М. Цветаева, Б. Рыжий и др.

         Как поэт, он имел все предпосылки, все основания для того, чтобы стать крупным поэтом, таким как обожаемые им Н. Гумилев, А. Блок, Б. Пастернак, О. Мандельштам. Мог, и не стал. Автор оказался недооценен, как при жизни, так и после смерти. Увы. Тем ценнее усилия группы подвижников – Бориса Кутенкова, Николая Милешкина, Елены Семеновой, которые собрали и издали эту замечательную книгу. Это «букет из разнотравья», в который вошли стихи Полетаева, его письма, эссе, переводы, видится нам довольно органичным. Поразительно, но это лишь второй сборник поэта – первый вышел в любимом им городе Тбилиси, спустя лишь 13 лет после его смерти!

         Предваряет сборник замечательная статья литературного критика Ольги Балла, которая дает, на мой взгляд, полное представление о поэзии и жизни Владимира Григорьевича:

… а жизнь моя была проста

Во власти чистого листа,

Во власти благостной, во власти

Нетерпеливого пера,

В неумолкающем соблазне,

А жизнь моя была щедра.

 

Зима ворота раскрывала

Завороженного двора,

Укутанного в одеяло

До потолка полуподвала,

И абажура кожура,

Оранжевая, проплывала,

И удивленная строка

Дрожала в пальцах чудака,

И ускользала за ограду

Захолодалая щека,

Прижавшаяся к снегопаду,

А жизнь моя была легка…

         Действительно, удивительно пронзительные строки слагал автор. Каждое стихотворение цепляет по-особому.

         Эти живы и современны сегодня: мало, что поменялось в той Москве, в которой жил поэт. Пьянящий воздух столицы остался с годами, как думается, прежним…

Заговори же поскорей,

Посередине тротуара,

Свояченица снегирей –

Шарманка, дудочка, гитара.

 

Заговори, заговори,

Окраинная, гулевая –

Смотри, какие фонари,

Какие звонкие трамваи.

 

Как будто нотную тетрадь

Раскрыли вдруг на середине…

Заговори…

А мне отныне

Твои напевы повторять.

         Но поэт развивал в своих стихах не только городскую тему, но писал и о природе. В его поэзии словно живет сама, кажется, нетронутая естественность бытия, ее исток:

Мои стихи не станут небом,

Не омрачающим чела,

А будут только черным хлебом

Да красной глиной гончара.

 

Та глина пахнет родниками,

Идущими издалека,

И светлый камень, белый камень

Лежит в истоке родника.

         Кроме того, для него, молодого, были вполне допустимы мысли о философии и даже теологии. Так присутствуют в его поэзии и библейские, ветхозаветные мотивы:

         Не приходите! Что вам до меня?

         Цветы Голгофы, я вам не родня,

         Цветы Голгофы, красные причастья,

         Кровавящие детские запястья.

         Не приходите! Я умру легко –

         Уткнусь кутенком Господу в ладони…

         Горячий хлеб вздыхает глубоко,

         Молочница приносит молоко

         Холодное, в серебряном бидоне,

         А девочка на голубом балконе

          Считает звезды: три, четыре, пять…

         Не приходите! Разве вам угнаться!

         Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать…

         Не приходите! Дайте досчитать…

 

         Читая стихи Полетаева, написанные в прошлом веке, хочется прочесть все новые и новые стихи автора – жаль только счет им приостановлен смертью гениального молодого поэта.

         Порою, читая сборник, кажется, что писал эти все стихи уже поживший человек, мастер, а совсем не юный молодой человек, в расцвете лет. И этот человек зримо, и не зримо тоже, как бы подводил итоги, подводил черту всему сделанному и написанному им ранее:

         А в январе – как январе,

         Не первый снег и не последний.

         А во дворе – как во дворе,

         Все те же хлопоты и сплетни.

 

         А где-то шестнадцатилетний

         Неосторожный человек

         Идет моим неверным следом –

         Неверным следом – белым светом.

 

         Ему пребудет первым снегом,

         Быть может, мой последний снег.

         Очень жаль, что поэт не дожил до наших дней. Можно только предполагать, как бы он дальше развивался его поэтический дар. Очевидно, что все основания становиться великим поэтом у Владимира Полетаева, безусловно, были.

 

Артем Комаров

 

         2.

 

         М. Фельдман Еще одно имя Богу.- М.: ЛитГОСТ,2020.-100 с.

         Стихи молодого поэта Михаила Фельдмана тяжелы для неподготовленного уха. В них, кажется, нет той легкости, которая присуща, скажем, другому поэту – Владимиру Полетаеву, рассмотренному ранее, который, также как Фельдман, ушел из жизни рано, – Фельдману на момент смерти было всего 36.

         Конечно, творчество Михаила Фельдмана прямо скажем – не на слуху. Его лирика так и осталась недооцененной и после трагической смерти автора.

         Вспомним пророческие стихи Максимилиана Волошина:

         Темен жребий русского поэта:

         Неисповедимый рок ведет

         Пушкина под дуло пистолета,

         Достоевского на эшафот…

         В сборнике Михаила Фельдмана читателю представлены нерифмованные стихи, при этом их трудно назвать верлибром: здесь, как нам кажется, не хватает легкости дыхания белых стихов французского классика – Шарля Бодлера:

         Копая яму

Сажая дерево

Стирая белье

Башмаки лакируя

Думая о самых близких

Пишут стихи

Или: 

Одни стихи монументальны

Как скалы

Из которых делают

Памятники и обелиски

 

Другие –

Похожи на букет

Цветов невзрачных

Неизвестный прохожий

Положил их к подножию

Обелиска

 

         Трудно сказать, какого эффекта действия добивался сам автор стихов. Для его поэзии были характерны трагические, упаднические нотки. Голос поэта – голос трагика.

         Согласимся, однако, с авторитетными для нас мнениями поэтов Михаила Эпштейна и Андрея Таврова.

         М. Эпштейн: «Ничего не зная о Михаиле Фельдмане, открыл его стихи  и нашел целый мир, в котором жить трудно, непесенно, чаще всего нет рифм – но есть прерывистое, непредсказуемое дыхание для каждого слова, которое как будто возникает из ничего – как задыхание, «борьба за дыхание», по слову самого поэта...».

         А. Тавров: «Утонченная слуховая мембрана поэта улавливает то, что ежедневного поверхностного внимания ускользает. Такое слышание, которое демонстрирует великолепная метафизическая поэзия Михаила Фельдмана, возможно лишь в трагическом и отважном совмещении вещей смертных и обреченных – с самой жизнью, на фоне которой эти вещи рождаются и погибают и которая, хотя погибнуть и не может, все же всей полнотой входит в рождение и смерть существ…».

         В целом, поэзия М. Фельдмана – «тихая» лирика, лирика не стадионов и площадей, поэзия для настоящих ценителей, которые способны уловить и истолковать художественную ценность интересных фельдмановских текстов.

         А что с поэтическими образами у него в лирике? С ними все в порядке. Иначе как трактовать эти строки о белом флаге?

 

На всех

Моих вещих снах

На словах

На молчании

 

Развевается белый флаг

 

На моей ненависти

На любви моей

На поэзии

 

Вывешен белый флаг

 

На стенах

На пейзажах

На прошлом и будущем

 

Вывешен белый флаг

 

На лицах

На именах

На взлетах и паденьях

 

Развевается белый флаг

 

Со всех окон

Спускается белый флаг

 

Я в руках

Держу белый флаг

 

         Как видим, поэт в своих намерениях традиционен, верен манящей белизне, как поэтическом образе (в образах он, как поэт, – превосходен).

         Сборник подготовили Б. Кутенков, Н. Милешкин, Е. Семенова, за что им честь и хвала. Ему предшествовал еще один (всего их на текущий момент вышло два): в 1990 году был издан сборник стихов М. Фельдмана «Миновало». Все остальное время – время оглушительной тишины.

         Кстати, о звуке стихов, их звучании. Так вполне себе могли бы быть написаны стихи немецких авторов – мы знаем, как звучит их поэзия (П. Целан, Рильке, например).

         Но чего-то все равно не хватает в этих стихах… Вполне возможно, что это еще поиски пути, обретение внутреннего «Я» через образ, через поэтическое слово:

         Мечтаешь только об одном

Уткнуться в чей-то подбородок

Плачешь от собственных звуков

Смычок лежит рядом

Забытая

Ты в надежных руках –

Кусок хлеба

Для других любовница нежная

Для меня

Ты ветка поющего дерева

А может

Ты для того

Чтоб тобой наслаждаться

Говоришь

Что твое искусство

Понимают немногие

Но сама отличишь

Ты корову от облака

Помнишь как закрывала

Ты уши при звуках грома

Ночью сон тебе снится

Будто в мажоре

Смычком пытаешься

Перерезать горло

Толстому меломану

 

         И это что-то очень важное, для нас, как читателей, мы, увы, не дождались… Как знать, быть может, живя сейчас, Михаил Фельдман написал бы сотни гораздо лучших стихов, чем те, что вошли в сборник «Еще одно имя Богу». Для Бога мертвых нет.

         Артем Комаров