* * *
Из трав, от ветра пошедших в пляс,
Из лужи, из глины сырой
Господь слепил тебя в первый раз,
А я леплю во второй.
Из мрака, из талого снега, слез –
Ловя губами, леплю:
Плечо проступает, щека и нос,
И губы, то бишь, люблю.
Из мха, где комар заложил вираж,
Где прель под еловой корой,
Господь слепил меня в первый раз,
А ты слепил во второй.
Уже проступил под твоей рукой
Затылок, висок, плечо:
Я не видала себя такой
Ни разу. Еще, еще!
* * *
Все кажется, жив, а не умер,
Все кажется, ходишь, не спишь –
То буквы читаешь на ГУМе,
То слушаешь под полом мышь.
И сколько же дел неотвязных
Тебя осаждает с утра
И писем – из Праги, из Вязьмы,
Из града святого Петра –
Как будто невидимый кратер
Гудит – дорожает бензин,
Из гроба встает император,
Соседка бежит в магазин,
И сам с непонятною ношей
Несешься вдоль елок и шпал.
А влюбишься – сразу проснешься
И вскрикнешь: «Как долго я спал!»
* * *
Ничего без тебя бы не было –
Ни деревьев, ни света белого,
Ни беленого потолка,
Ни растаявшего «пока»
В складках ситцевого Литейного –
Словно крестика след
нательного
С мелкой крапинкой голубой,
Поцелованного тобой.
Ничего без тебя бы не было –
Ни на лавочке пьяных дембелей,
Ни кустов в снеговых чехлах,
Ни пятнадцатого числа.
Ничего и нет. Кухня вымыта.
Из-под рук вырывается имя твое –
Словно пламени язычок.
И становится горячо.
* * *
Будем любить друг друга – и сейчас, и потом, без тел,
Будем любить друг друга, как нам Катулл велел.
Это ведь репетиция – периодами Уитмена,
Перелетными птицами будешь любить меня.
Это ведь черновик – строчкою Веневитинова,
Скорописью кривых веток буду любить тебя.
Будем влетать друг в друга ласточкою, стрижом,
Вологдою, Калугой, двенадцатым этажом,
То холодком по спинам, то солнечным куражом,
Расклеванною рябиной в сквере за гаражом,
Грозы шелковистой кожей, бледным узором ее.
Воздух висит в прихожей, поблескивая, как ружье.
* * *
Господи, если есть у Тебя рай,
Ты меня туда, конечно, не забирай
К праведникам прозрачнокрылым,
Сама знаю – не вышла рылом.
А пусти меня на кухню через черный ход
В 41 год,
К Рябинкину Юре,
Чтоб за крестами бумажными ветры дули,
Буду варить ему кашу, класть по ложечке в рот,
И он не умрет.
Каждый день буду варить кашу –
Пшенную, рассыпчатую – а как же,
И когда он поднимет руку, то этот жест
Будет лучшим из Твоих блаженств.
День за днем буду варить кашу –
И о смерти, глядящей в лицо, Юра не скажет.
Буду варить кашу вечером и поутру –
И мама не бросит Юру, спасая его сестру.
И тогда я увижу краешком глаза –
Всеми шпилями сразу
Колосящийся, будто рожь,
Петербург небесный, в котором Ты всех спасешь.
* * *
Однажды здесь, на моей странице
Напишут – такая-то умерла.
А надо было – сугроб искрится,
Метель, и крыша белым-бела.
А надо – праздники, воздух синий,
Платформа, тающий горизонт,
Мужик танцует у магазина,
Врубив в машине крутой музон.
А надо было – из электрички
На остановку спешит толпа –
Из лопнувшего пакета с гречкой
Как будто высыпалась крупа.
То Витька с Веркой, то Димка с Лидкой
По снежной каше – скорей в тепло.
И только тут, у моей калитки –
Следы вчерашние замело.
* * *
Снег идёт. На ходу ему снится
Дом, колодец, тропинка, дрова.
Это бабка моя, кружевница,
В сером небе плетет кружева.
Ни деревья, ни односельчане
Не видны у неё за плечом:
Мир зачёркнут и начат сначала,
Мы с тобой не встречались ещё.
Ни войны, ни победы, ни кромки
Рва расстрельного в Красном Бору,
Ни Утёсова, ни похоронки,
Ни бегущих людей по двору.
И родимся ли мы, непонятно,
И сожмёшь ли ты руку мою –
Только валятся белые пятна
Только где-то – на самом краю,
За посёлком – готова заплакать,
Удивленно стоит на углу
Ёлка в белых перчатках по локоть,
Как Наташа на первом балу.
* * *
Когда заест пластинку,
И прекратимся мы,
Останется простынка
На зеркале зимы,
И воробьёв семейка,
И чашка для питья,
Рассыпчатого снега
Остывшая кутья,
И зарево над садом,
И чайник на плите,
И чей-то голос, рядом
Звучащий в темноте,
И переулок ветреный,
И старое пальто,
И Лермонтов серебряный,
И Пушкин золотой.
* * *
Волхвы заблудились. Базар
Еловый открылся.
Каспар, Мельхиор, Балтазар
С тарелками риса
Приткнулись в бытовке. Прораб
Пустил их к печурке,
Привычно сперва наорав –
Везде эти chурки.
Они издержались в пути,
За ужин горячий
На стройке мешки до шести
Таскали, корячась.
Им только согреться, в толпу
Кипящую влиться,
Которая видит в гробу
Их мятые лица.
За каждым окошком – товар,
Укрытый от ветра,
Шаверма, холодный пожар
Торгового центра,
Халаты, пиджак голубой,
Обёрточный глянец,
И вишней в витрине любой
Созрел Санта-Клаус.
И всюду сугробов горбы,
Стоящие дыбом.
В пути заблудились волхвы,
Не видно звезды им.
Кому же среди пустырей
И бензоколонок
Метель дошивает скорей
Так много пелёнок,
Кому, наклонясь на бегу,
Бормочет – готовься?
Прижались машины в снегу,
Как белые овцы.
Волхвы, распрямясь во весь рост,
Шагают в потоке
Густых обжигающих звёзд,
Летящих с востока.
* * *
Родина жестокая и страшная,
Ты меня не спрашивай, зачем
Пол немытый, щи позавчерашние
И рубец распухший на плече.
В коммунальной серости и скудости –
Крыша в дырах и окно в пыли –
Ты меня не спрашивай, откуда здесь
Тайный свет сквозит из-под земли,
И откуда этот страх прилипчивый,
Вечный, как мочало на колу,
Пепельница, лампа, стол коричневый,
Ком кровавых тряпок на полу,
И пока мерцает речка чистая,
Ускользающая за лесок,
Почему мы умираем истово
У твоих нечищеных сапог.
* * *
Как будто нигде не горит,
Но дымом отчётливо тянет,
И в воздухе носится ритм,
Голодного пламени танец.
В морозном тумане огни
Пока что невидимы глазу,
Откуда-то с Волги они
Нахлынут, а может, с Кавказа,
А может, и с разных сторон
По искорке – тыщи и тыщи.
Взвиваются хлопья ворон,
Как будто внизу – пепелище,
И мы у кирпичной стены,
И город, и берег шершавый –
Раскатанные головни
Так прочно стоявшей державы.
* * *
Господи, пощади наш Содом,
В этом Содоме – мой дом,
Тёплые заспанные тела
Детей, компьютер, кошка, и метель под утро мела.
Я, конечно, не Авраам,
Чтоб говорить с Тобой – но за крестами оконных рам –
Уж какие ни есть, корявенькие –
Тоже найдутся праведники:
Продавщица из пирожковой, Валя,
Учительница, забыла, как звали,
Доктор Нина Иванна, дворник Феруз.
Ошибиться боюсь –
Ну, хотя бы пять, ну хотя бы десять.
Интересно, смогут они перевесить
Весь этот пухлый ворох
Воров, прокуроров,
Судей, гэбистов –
Или суд Твой будет неистов,
Всех отдашь огню-палачу…
Всё, молчу, молчу.
***
Ну если, скажем, к тому, чего я такая,
То я много бы рассказала,
Но толку-то что рассказывать.
Я же не сунула голову
В духовку, например, газовую,
Я смогла и добилась
И собираю залы.
Родилась и живу в городе Одинцово Московской области.
Преподаватель Московского финансово-юридического университета (МФЮА).
Участник Совещания молодых литераторов СПР Москвы и Подмосковья, организованного Советом молодых литераторов Союза писателей России в 2019 г. (Семинар прозы Н.И. Дорошенко).
Участник Совещания молодых литераторов СПР в г. Химки, организованного Советом молодых литераторов Союза писателей России в 2020 г. (Семинар прозы А.П. Торопцева).
Владимир Спектор
Владимир Спектор родился в Луганске, где окончил машиностроительный институт. После службы в армии работал конструктором, пресс-секретарем на тепловозостроительном заводе. Автор двадцати изобретений, член-корреспондент Транспортной академии Украины. Начиная с 90-х годов - главный редактор региональной телекомпании, собкор киевской газеты «Магистраль».
Редактор литературного альманаха и сайта "Свой вариант". Автор более двадцати книг стихотворений и очерковой прозы. Заслуженный работник культуры Украины. Лауреат нескольких литературных премий, в том числе имени Юрия Долгорукого, имени Арсения Тарковского. Почетный председатель правления Межрегионального союза писателей, член Национального союза журналистов Украины.
Среди последних публикаций – в журналах «Слово-Word», «Новый Континент», «Новый Берег», «Радуга», «Сетевая словесность», «Дети Ра», «Зарубежные задворки», «Этажи», «Чайка», «Золотое Руно», «Камертон», «Особняк», «Интер-Фокус», «Клаузура», газетах «Литературная газета», «День Литературы», «Поэтоград», «Литературные известия»...
В 2015 году стал лауреатом международного литературного конкурса «Открытая Евразия». В 2017 г. - серебряным призером Германского международного литературного конкурса «Лучшая книга года на русском языке» в номинации «Поэзия». С 2015 года живет в Германии.
Ксения Ващенко (Головнова), член Союза Писателей России, автор трех книг («Сны в траве», «Солнечный оберег», «Колыбельные для Евы»), руководитель литературного проекта «ВСЛУХ» Волгоградской областной библиотеки для молодежи.
***
Цифровые серпентарии.
Отдаляясь от вечности,
Закалять человеческое
Абсурдистски неправильно.
Обними и отправь меня
На тот свет, что не светит любимым пожарищем.
Кляпом в глотку и в прах, как не могут охранники.
Как нам быть, если мы бытием не оправданы?
Сдавлены
В цифровом бестиарии.
Страница 1 из 2