Ксения Ващенко (Головнова), член Союза Писателей России, автор трех книг («Сны в траве», «Солнечный оберег», «Колыбельные для Евы»), руководитель литературного проекта «ВСЛУХ» Волгоградской областной библиотеки для молодежи.
***
Встречаю новый две тыщи двадцатый тридцатилетней,
Худой, красивой, мечтающей о свободе
Сесть в поезд последний, не зная, что он последний,
Выйти у моря, одеться не по погоде,
Раздеться, теряя воспоминания вместе с вещами,
Оставляя у камня пальто, прикосновенье - у кромки
Прибоя, который ничего и не ощущает
И не замечает ничего, кроме
Грусти и тишины, коих не было б проще, но
Я не знаю об этом, в самое сердце поражена.
Если есть грань между свободой и одиночеством,
То где же она?
***
Мои часы устали, отстают.
И я сама едва ли успеваю...
Куда иду, тревожная, живая,
Под снегопад, в домашний ли уют?
И я под этот снегопад встаю,
Ловлю снежинки, улыбаюсь, плачу.
То, что запомню, многого не значит:
Ожог прикосновения, свою
Растерянность и тишину за ней,
И этот снег, идущий все сильней.
***
Сними футболку, встань спиной, доверься,
Поддайся тишине и темноте,
Как осенью становятся деревья
Прекрасными в дрожащей наготе,
Теряя вес и обретая в теле
Смятение, и негу, и покой.
Разденься. Видишь: листья облетели,
И мысли улетели далеко.
***
Человек сидит на камне.
Горько плачет человек.
Горсть пилюль в его кармане.
В поле ветер, сон в траве.
Глянул в воду, словно канул,
Словно не было его.
Только ляжет жизнь под камень,
Чтоб не помнить ничего.
Камень, надпись для ивана
Затянулась трын-травой,
Конь ушел, исчез в тумане,
Словно не было его.
Жизнь под камнем, ночь, болото,
Тишина в конце строки.
Сяду рядом.
Вспомним что-то
И поплачем, дураки.
***
Встретить человека незнакомым,
Неродным, непонятым, чужим,
Проводить до темноты у дома,
У реки, у краешка души,
В суете, в тоске невыразимой
Сохранившей мысли о тепле,
И, подумав, почему язык мой
Слов простых не знает о тебе,
Сделать шаг назад во тьме, как в танце,
Снова стать серьезной и большой,
Развернуться, выдохнуть, остаться
Неродной, непонятой, чужой.
Гербарий
Всякая божья тварь: жучок, паучок, рачок, лягушонок
Читают небесный букварь, лучше чем я и ты.
Сколько ни надевай рубашек и распашонок,
Не станешь белее ни сажи, ни темноты.
Азбука эта ведь проще, чем буки-веди:
Вода родника вкусней, чем слово из дневника,
Мягче всего рука, знают птенцы и дети,
Пахнет трава рекою, и пахнет травой река.
Звездная пропись, май сияет в небесной домне.
Как рукопись, не горит мгновение до грозы.
Господи боже мой, дай мне однажды вспомнить
Твой облачный алфавит и твой травяной язык.
Тот, кто закрыл глаза, забыл обо всем на свете:
Вот стебель, вот уголёк, вот перышко, вот трава,
Вот небо, а в нем гроза, и только птенцы и дети
В сновидческий свой полет зовут за собой слова
"люблю", и "боюсь", и "не" неласковую частицу,
Поставь, куда хочешь сам, коль сможешь ты в них прочесть,
Что тот, кто спина к спине, не даст ничему случиться,
Когда упадет роса на мяту и чистотел.
И тридцатилетних нас уже и узнать едва ли:
Ни музыка и ни стих не трогают нашу грусть.
И не открывая глаз, по Богу или по Брайлю
Пытаюсь перевести жизнь, выучив наизусть.
Тишина
Я слышу шум: машин, дождя,
И стук дверей из коридора,
Звук поцелуя, уходя
Подаренного, разговора,
Раздавшегося в темноте
И оборвавшегося скоро,
Соседей сверху, их детей,
Их примиренье после спора,
И грохот мебели, в тиши
Задетой с крепким выраженьем,
И птичий грай, и шорох шин
В миг старта или торможенья,
И плеск воды по стояку,
Свист чайника, скрип половицы,
Звонок родному старику,
Который смерти не боится,
Забвенья - да, ведь смерти нет,
Есть лишь земное притяженье.
В осенней слышу тишине
Стихи и снега приближенье,
Твое "люблю", мое "ты где",
Произнесенное упрямо,
Кипенье супа на плите
И звонкий тонкий окрик "мама!",
Ход времени, и плач, и смех.
И листья, под окном краснея,
Все шелестят, что есть не смерть,
А тишина, она страшнее.
И слышно даже, как земля,
Ворочаясь во мраке, дышит.
Как много звуков слышу я.
Да только вот себя не слышу.
***
Идет рыбак неспешно, словно Бог,
И на боку покачивает сеть.
Вот мир у ног - и темен, и глубок
Во всей своей чудовищной красе.
Вот человек, который одинок,
Один из многих - в улицу - на бег -
Сквозь снег и смог. И если бы он смог
Остановиться, этот человек…
Вот город, коротающий века,
Мостов стальные веки, дрожь во сне.
А вот река, и в ней наверняка
Рыбак найдет и выбросит на снег
Холодную блестящую, как ключ,
И звонкую, как тысячи ключей,
Не рыбку золотую, но твою
Смешную душу - горстку мелочей:
Монет, и нот, и строчек, и страстей.
И ты застынешь, странный и немой.
Лишь Бог один на дне своих сетей
Увидит свет и побредет домой.
О времени
Моему дедушке семьдесят, он выходит из дому каждый вечер
На спортивное поле у школы кататься на лыжах.
Я не люблю звонить ему, боюсь услышать важные вещи –
Например, о лекарствах, на которых он пытается выжить.
У бабушки тоже сердце, но больные суставы –
Поэтому она ждет дедушку дома, ей не до спорта.
Распорота ночью, я чувствую, как усталость
Ложится на плечи, как снег засыпает город.
Засыпай моя слепая
тьма беда моя звезда
мир мой снегом засыпает
и под снегом засыпают
птицы травы города.
мы не спим о ком-то спорим
шаг ломает хрупкий лед
тихо над спортивным полем
на него туман прилег
как в постель перина лишний
здесь любой случайный звук
одинокий старый лыжник
наворачивает круг.
мы не спим звезда дорога
кто настойчив, тот прощен.
я прошу в ночи у Бога
дай нам времени еще.